Неприятности в клубе «Беллона» - Дороти Ли Сэйерс

Заслышав, как в прихожей бурно выясняют отношения, Джордж выглянул из-за двери гостиной и воскликнул:

– О! Привет!

– Привет, – поздоровался Уимзи, тщетно пытаясь найти место для своих вещей на перегруженной вешалке и в конце концов пристраивая пальто и цилиндр на ручке детской коляски. – Вот подумал, не заглянуть ли в гости. Надеюсь, я не помешал.

– Конечно, нет. Очень великодушно было с вашей стороны просочиться в эту мерзкую дыру. Входите. У нас тут страшный кавардак, как обычно, но уж ежели ты беден, так волей-неволей живешь в свинарнике. Шейла, это лорд Питер Уимзи: вы ведь знакомы, не правда ли?

– Конечно. Как мило, что вы к нам выбрались! Вы уже ужинали?

– Да, благодарю вас.

– Может быть, кофе?

– Нет, право же, не нужно, спасибо – я только что из-за стола.

– Ну что ж, – вступил Джордж, – тогда могу предложить только виски.

– Спасибо, старина, не сейчас; может быть, попозже. Я уже выпил бренди. Стоит ли мешать виноград с зерном?

– Да вы мудрец! – откликнулся Джордж. Чело его прояснилось: собственно говоря, ближайшим источником виски служила пивная, а согласие означало бы по меньшей мере шесть шиллингов и шесть пенсов, не говоря уже о затрате сил на доставку.

Миссис Джордж Фентиман выдвинула для гостя кресло, а сама присела на низкий пуф. Ей исполнилось около тридцати пяти, и в лице ее еще сохранились следы былой красоты, хотя болезнь и заботы состарили Шейлу до срока.

– Не огонь, а одно название! – угрюмо заметил Джордж. – Что, угля больше нет?

– Мне очень жаль, – отозвалась Шейла. – Нынче поденщица ведра толком и не наполнила.

– Так почему ты не проследишь, чтобы наполняла? Это уже не в первый раз. Если в ведре для угля хоть что-то осталось, эта особа почему-то считает, что наполнять его незачем.

– Я схожу принесу.

– Нет, не трудись. Я сам. Но ты уж не забудь сказать поденщице.

– Не забуду – я ей целыми днями напролет об этом твержу.

– Старушенция глупа как курица. Нет, Шейла, не ходи – я не допущу, чтобы ты таскала на себе уголь.

– Чепуха, – не без ехидства отозвалась жена. – Какой ты все-таки лицемер, Джордж. И почему это рыцарский дух просыпается в тебе только в присутствии гостей?

– Позвольте мне, – порывисто предложил Уимзи. – Я люблю носить уголь. В детстве я уголь просто обожал. Сколько от него грязи, сколько шуму – прелесть что такое! Так где же он? Ведите меня прямо к месту!

Миссис Фентиман выпустила ведерко, а Джордж и Уимзи, состязаясь в учтивости, некоторое время вырывали ценный приз друг у друга. В конце концов к громоздкому ларю на заднем дворе отправились всем скопом: Уимзи добывал уголь лопатой, Джордж подставлял ведро, а дама держала длинную свечку, крайне ненадежно закрепленную в эмалевом подсвечнике на несколько размеров больше, чем нужно.

– И скажи миссис Крикетт, – не отступался Джордж, с раздражающим упрямством вновь и вновь возвращаясь к наболевшему вопросу, – чтобы каждое утро наполняла ведро как полагается.

– Я попытаюсь. Но миссис Крикетт терпеть не может, когда ее отчитывают. Я вечно боюсь, что она соберется увольняться.

– Но ведь на свете, наверное, есть и другие поденщицы?

– Миссис Крикетт – безупречно честная женщина.

– Знаю, но ведь честность – еще не все. Ты с легкостью подыщешь замену, надо только постараться.

– Хорошо, я обо всем позабочусь. Но почему бы тебе самому не поговорить с миссис Крикетт? Ведь утром я ее, как правило, не застаю.

– Да, безусловно, я знаю. Вовсе незачем лишний раз напоминать мне о том, что на хлеб зарабатываешь ты. Ты считаешь, меня такое положение дел несказанно радует? Уимзи тебе расскажет, что я на этот счет думаю.

– Не глупи, Джордж. Лорд Питер, и почему это мужчины так трусят объясняться с прислугой?

– Объясняться с прислугой – прямая обязанность женщин, – возразил Джордж, – это вообще не мое дело.

– Ну, хорошо, я поговорю с ней – но за последствия отвечаешь ты.

– Никаких последствий не будет, дорогая моя, если ты проявишь хоть немного такта. Вообще не понимаю, из-за чего столько шума!

– Хорошо же, я буду сама любезность. А вы, лорд Питер, не страдаете от поденщиц, я надеюсь?

– Боже праведный, конечно нет! – перебил жену Джордж. – Уимзи живет пристойно. На Пикадилли о возвышенных радостях нищеты и не ведают.

– Мне изрядно повезло, – отозвался Уимзи с покаянным видом, что неизбежно порождается обвинением в избыточном богатстве. – Мой дворецкий предан мне всей душой и исключительно понятлив; он заботится обо мне, точно мать родная.

– Да уж, небось помнит свою выгоду, – сварливо заметил Джордж.

– Право, не знаю. Думаю, Бантер останется мне верен при любом раскладе. В войну он некоторое время состоял при мне сержантом, мы с ним вместе в такие переплеты попадали, что вспомнить страшно, а когда все закончилось, я разыскал его и взял к себе. Бантер, разумеется, и прежде состоял в услужении, но хозяин его погиб, семья разъехалась, так что моему предложению он только порадовался. Просто не знаю, что бы я теперь без Бантера делал.

– Это он обеспечивает вас фотографиями, когда вы идете по следу преступника? – предположила Шейла, торопливо хватаясь за эту, как ей казалось, безобидную тему.

– О да. В обращении с фотокамерой ему просто нет равных. Единственная загвоздка состоит вот в чем: он время от времени запирается в темной комнате, а мне приходится перебиваться самому. Я даже телефон к нему провел. «Бантер?» – «Да, милорд!» – «Где мои запонки?» – «В среднем отделении третьего выдвижного ящичка справа в комоде, милорд». – «Бантер!» – «Да, милорд». – «Куда я задевал портсигар?» – «Сдается мне, в последний раз я наблюдал его на пианино, милорд». – «Бантер!» – «Да, милорд!» – «Я тут запутался с белым галстуком». – «В самом деле, милорд?» – «Послушай, ты не можешь что-нибудь сделать?» – «Прошу меня простить, милорд, я произвожу проявление фотопластинки». – «К черту пластинку!» – «Как скажете, милорд». – «Бантер… подожди… зачем все воспринимать так буквально? Докончи проявку, а потом приходи завязать галстук». – «Всенепременно, милорд». А я, видите ли, сиди и страдай, пока эту треклятую пластинку не закрепят, или что уж там с ними делают. Просто-таки раб в собственном доме – вот что я такое.

Шейла рассмеялась.

– Отродясь не видела таких счастливых да балованных рабов! А сейчас вы что-нибудь расследуете?

– Ну да. Собственно говоря – ну вот, снова! – Бантер удалился от мира в фотографическую тьму на весь вечер. У меня и крыши над головой не