Старый дом рыбака - Ольга Владимировна Которова

а сердце бешено колотилось. Постояв так, успокаиваясь, Ардо наконец включила свет, сняла варежки, шапку, шарф и куртку, стянула сапоги. Погасив свет в прихожей, поднялась по лестнице, зашла в спальню и упала на кровать прямо в одежде. Мила была настолько измучена, что не осталось сил раздеться. Через пару минут она погрузилась в глубокий сон.

Глава 7

Старый дом рыбака утопал в темноте, часы показывали три часа ночи. Мила спокойно спала, прижав к себе подушку.

Внезапно послышался едва уловимый звук музыки. Сначала мелодия играла тихо и не беспокоила сон девушки. Но постепенно громкость пианино нарастала, и в итоге Мила открыла глаза.

Она резко села на кровати. Сон улетучился в мгновение ока.

Музыка никак не могла возникнуть сама по себе. И звук совершенно точно не исходил из динамиков. Кто-то прямо сейчас, в реальном времени, играл на пианино.

Которого в доме нет.

Тяжело дыша, Мила поднялась с кровати и включила в комнате свет. Подошла к закрытой двери спальни. Конечно же, она не собиралась выходить и проверять, что происходит на первом этаже и откуда доносятся звуки. Лишь хотела убедиться, что дверь надежно закрыта. И с огорчением отметила, что замка на ней нет. Затем обернулась к тумбочке, где обычно оставляла телефон перед сном. Мобильного не было. Видимо, забыла достать его из куртки, когда вернулась домой.

Сердце заколотилось так сильно, что казалось, вот-вот прорвет грудную клетку. Что, черт возьми, творится?! Сначала — плач ребенка, потом — утопленная девочка, а теперь и этот звук!

Ардо почувствовала, как руки окоченели. Она в моменты волнения всегда мерзла, но сейчас казалось, словно через окно в комнату проник морозный воздух. Но окна в спальне были плотно закрыты. И всего несколько минут назад здесь было тепло.

Приоткрыв рот, Мила выдохнула и заметила слетевшее с губ облачко пара. От этого испугалась еще больше, а руки задрожали сильнее.

«Какого черта?! Какого черта?! Какого черта?!» — кричало ее сознание.

Интуиция подсказывала, что в доме она не одна, но играющий на пианино не является человеком.

Решив не покидать комнату до рассвета, Мила взяла стул, подперла им дверь. Забралась на стул с ногами, обняла колени.

В этот момент свет погас, а звуки пианино стали еще громче, будто их источник переместился прямо к двери.

Мила зажала уши ладонями, пыталась заглушить проклятую музыку.

— Убирайся. Убирайся. Убирайся, — шептала она, качаясь взад-вперед.

А затем, зажмурившись, тихо запела песенку, которую когда-то в детстве им с братом пела мать:

Жил на свете человек,

Скрюченные ножки,

И гулял он целый век

По скрюченной дорожке.

А за скрюченной рекой

В скрюченном домишке

Жили летом и зимой

Скрюченные мышки.

И стояли у ворот

Скрюченные елки,

Там гуляли без забот

Скрюченные волки…

Назад. Вперед. Опять назад и снова вперед. Кажется, за всю жизнь ей ни разу не доводилось испытывать такой ужас.

Мила давно потеряла счет времени, когда наконец почувствовала, как в спальне значительно потеплело. Осторожно убрав руки от ушей, осознала, что и музыка стихла. Открыла глаза. И тут же комнату залил яркий свет.

Каким-то седьмым чувством она поняла, что неведомый гость исчез.

Страх быстро отступал. Ему на смену пришла злость. Еще совсем недавно, будучи следователем, она не пасовала перед гораздо более серьезными опасностями. А теперь что? Боится выйти за дверь! Нет, так дальше продолжаться не может! Она не трусиха!

Но откуда же взялся этот зверский страх? Неужели чувство самосохранения проснулось — и так поздно?

Мила встала и отодвинула стул. Глубоко вдохнув и медленно выдохнув, осторожно открыла дверь комнаты. Но вышла не сразу. Сначала осмотрелась. Никого не увидела. Впрочем, темнота бы ей и не позволила. Придется полагаться на интуицию.

Включив в коридоре свет, девушка подошла к лестнице. И хоть страх почти прошел, руки и колени все еще дрожали. Проглотила вязкий ком в горле и осторожно ступила на первую ступеньку. Ничего не изменилось: в доме по-прежнему было тихо.

Спустившись на первый этаж, Мила обошла все комнаты, включая в каждой свет. Никого и ничего. Пианино ожидаемо не обнаружилось. Так откуда же доносился звук?

Когда Ардо добралась до прихожей, страх окончательно ушел, а злость превратилась в ярость. Причем настолько сильную, что нестерпимо хотелось кричать. И девушка твердо решила узнать, что, черт возьми, происходит в этом доме!

Да, возможно, это Миле следовало бы лечиться в психиатрической клинике, а не брату-близнецу. Нормальные люди не ведут себя так, когда сталкиваются с пугающими явлениями — они не роются в этой грязи. Да, возможно, ей следовало собраться, вызвать такси и уехать в аэропорт, а там — ближайшим рейсом обратно в Москву.

Но она именно такая, какая есть, и это уже не изменится. Она обязательно разберется с причиной всех зловещих звуков в этом проклятом доме!

Мила быстро поднялась в спальню, переоделась. Затем, надев куртку, шапку и сапоги, выбежала на улицу и спустилась по ступеням. Снег завалил дорожку, ноги вязли в сугробах, но она не обращала внимания. Мысли крутились вокруг одного: кое-кто все знает, но молчит. Кое-кто, задававший странные вопросы. Алексей Кириллович. И Мила больше не позволит старику отмахнуться от нее. Как удачно она накануне вечером поинтересовалась у Антона Сергеевича, где находится полицейский участок!

Уверенно шагая по темной улице, девушка и не вспомнила, что не взяла рюкзак, в котором лежали кашемировые перчатки. И теперь, случайно прикоснувшись к кому-то без защиты, может увидеть что-то страшное.

Дойдя до церкви, Мила задержала на ней взгляд. Она не считала себя особо религиозной. Но помнила из детства, как при переезде приемные родители вызывали священника для освящения нового дома. А что если и ей позвать священника? Он молитвами изгонит неупокоенные души, которые никак не уйдут на тот свет и мешают ей спокойно проводить отпуск. Или это так не работает?

Был и еще один вариант. Обладая сверхъестественными способностями, она мало что знала о тонком мире, где живут призраки, но зато знала тех, кто действительно разбирается в этих делах и сможет очистить ее дом. Правда, Громова тревожить опасалась. Еще есть Давид, но его номера Мила не знала, а спрашивать у кого-либо не хотела, чтобы не вызвать лишних вопросов.

Похоже, ей придется справляться со всем самостоятельно.

Рядом с полицейским участком стояла оранжевая Нива, окна здания не светились. И неудивительно: на улице глубокая ночь.

Подойдя к двери, Мила остановилась, ища звонок, но его не оказалось. Вместо него по центру двери висела массивная металлическая