Расследования Корсакова. Комплект из 3 книг - Игорь Евдокимов

успел вскинуть саблю и остановить его. Оружие столкнулось с такой силой, что лезвие дядиной сабли вгрызлось в сталь клинка Корсакова. Михаил вошел в клинч. Владимир не мог высвободить свою саблю. Он хотел бы ударить Михаила кулаком в бок, но знал, что, сняв левую руку с рукояти, не сможет сдержать натиск противника. Он попытался пнуть Михаила, но дядя предвидел это и опередил его, ударив носком сапога ему в голень. От острой боли Владимир пошатнулся и уперся спиной в кирпичную кладку. Острие дядиной сабли чиркнуло по стене, почти достигнув головы Корсакова. Михаил усмехнулся и надавил сильнее. Он считал, что уже победил, и спасти Корсакова может только чудо.

Чуда не потребовалось. Корсакову удалось удивить врага. Он резко сместил усилие на рукоять, пропустив Михаила мимо себя, а затем со всей силы впечатал гарду в дядин нос. Раздался отвратительный треск, за которым последовал отчаянный вопль. Дядя отпрянул, зажимая окровавленный скошенный нос свободной рукой.

– Поди, не ожидал ты такого, а? – издевательски осведомился Владимир, дерзко отбросив в сторону свой клинок.

Михаил зарычал и вновь бросился в атаку, вздымая саблю над головой. Раздался оглушительный грохот – и дядя вновь закричал от невыносимой боли. Оружие со звоном выпало из его изуродованной попаданием пули руки. Следом рухнул, зажимая хлещущую из развороченного запястья кровь, сам Михаил.

Владимир опустил дымящийся ствол револьвера, который он перед выстрелом извлек из кармана сюртука, и шагнул вперед, наступив на простреленную руку врага. Пинком второй ноги он подбросил вверх дядину саблю, перехватил ее левой рукой – и обрушил на медное кольцо в окружении ритуальных символов. Металл звякнул о металл. Медь проиграла стали. Круг разомкнулся.

– В чем твоя ошибка? – громко, чтобы перекрыть жалобные стоны дяди, спросил Корсаков. – Ожидать, что я буду честно драться с шулером!

За спиной нечеловечески взвыл караконджул. Черная жижа извергалась из его глаз, носа и рта, с шипением падая на пол и испаряясь. Тело, некогда принадлежавшее Авдотье Макеевой, сотрясали жуткие, ломающие кости конвульсии, похожие на пляску святого Витта.

– Знакомое зрелище? – не удостоив умирающего караконджула взглядом поинтересовался у дяди Корсаков. – Хотя… Нет, откуда тебе знать? Тебя же не было в той пещере! Ты предал близких и решил оставить руки чистенькими. Но твой слуга может быть сколь угодно неуязвим, пока не удастся разрушить заклинание, его призвавшее. Юсуф использовал четки, ты – ритуальный круг. Надежнее, но результат вышел тот же.

Он присел рядом с распростертым Михаилом Васильевичем и процедил:

– Позволь, задам вопрос еще раз: зачем? Почему именно сейчас? Для чего тебе потребовался спектакль с посланием блудному сыну и тварью в Смоленске?

– Мне приказали, – простонал дядя. – Сказали, что тебя нужно убить. Они считали твое спасение после предыдущей встречи с гончей Раката счастливой случайностью, аномалией. Поэтому решено было использовать ее еще раз. Они были уверены, что ты не сможешь пройти мимо, если поймешь, что кто-то вновь повторяет болгарские убийства – и оказались правы. Они отдали мне зародыш гончей, объяснили, как его питать по дороге, и велели выпустить в Смоленске, чтобы завлечь тебя.

Михаил Васильевич застонал и скривился от боли.

– Поверь, ты мне всегда нравился. Я пытался объяснить им, что ты не представляешь угрозы, но они были неумолимы.

– Возможно, стоило начать именно с этой фразы, а потом уже переходить к тому, какую услугу ты мне оказал, убив моего брата, – с мрачной усмешкой заметил Владимир. – Что это за «они» такие? Где ты с ними встречался? Кто принимал решения за тебя? И безликое общество меня, прости, не устроит. Мне нужны имена.

– В Будапеште. Там мне дали гончую и велели вернуться обратно. Но я не знаю имен! Мы были в масках, всегда в масках!

– В таком случае зачем мне оставлять тебя в живых? – жестко спросил Корсаков.

Он вновь вскинул револьвер, нацелив его на голову Михаилу, и взвел боек. Однако вместо выстрела зал наполнился эхом грозного окрика:

– Корсаков!!!

Владимир и Михаил синхронно обернулись к лестнице в подземелье. Из нее, чуть согнувшись под низким потолком, появился полковник. Он невозмутимо осмотрел зал, а затем, присмотревшись к дяде и племяннику, привычно осклабился:

– Согласен, в следующий раз мне стоит быть конкретнее. Владимир Николаевич, мне кажется, у нас был уговор? Будьте так любезны, опустите револьвер. Пока я не разозлился.

Владимир перевел взгляд с него обратно на Михаила. Внутренний голос продолжал шептать: «Стреляй. Он это заслужил. Ты обещал матери, что отомстишь за отца и брата. Этот трус не заслуживает жизни. Стреляй!»

– Я понимаю, что вы чувствуете. – В голосе жандарма появились вкрадчивые нотки. – Но, если мы хотим выяснить, кто стоит за предательством Михаила Васильевича и за всеми событиями последних лет, он нужен мне живым.

– Владимир Николаевич, – пробасил за его спиной спустившийся следом Горегляд, мгновенно заполнивший собой значительную часть зала. – Не стоит. Тьфу на него! Не бярыце гр эх на душу!

Михаил молчал. Он верно понял, что любая попытка открыть рот и попытаться защитить себя может стоить ему жизни. Разумным выходом оставалось только молчание. Он потупил взор, сотрясаемый мелкой дрожью.

Хотя на самом деле прошло не дольше нескольких секунд, Владимиру показалось, что он раздумывал целую вечность. Наконец он аккуратно вернул боек на место и опустил револьвер.

– Благодарю, – проскрипел полковник.

– Только у меня к вам будет просьба, – тихо сказал Корсаков, отступая от дяди и пряча револьвер в карман. – Когда до него доберутся ваши заплечных дел мастера, вы уж скажите, чтобы они не сдерживались.

– Какой ты все-таки болван. – Насмешливость вернулась к Михаилу, стоило непосредственной опасности отступить. – Никто не будет меня пытать. Я слишком ценен. Нет, меня разместят в каком-нибудь комфортном дворце, будут отменно кормить и поить дорогим вином. Не так ли, господин полковник?

Жандарм не ответил сразу. Вместо этого он задумчиво профланировал к лежащему на полу пленнику. Разглядывая его, как неприятного, но любопытного жука, полковник внезапно поставил ногу на кисть мужчине. Туда, откуда несколькими секундами ранее убрал ступню Владимир.

– Кажется, вы путаете меня с какой-то другой богадельней, Михаил Васильевич, – с ухмылкой произнес жандарм. – А что до замечания вашего племянника, то у меня нет заплечных дел мастеров. Предпочитаю общаться со столь важными гостями самолично.

С этими словами он надавил на руку пленнику, отчего зал вновь наполнился отчаянным воплем. Горегляд поморщился – Владимир так и не понял, что вызвало у здоровяка большее отвращение: страдания Михаила или удовольствие, написанное на лице полковника.

– Пойдемте отсюдова, Владимир Николаевич, – пробормотал он, положив тяжелую руку на плечо Корсакова.

XXII

Смоленск, июнь 1881