"Расследования Екатерины Петровской и Ко". Компиляция. Книги 31-50 - Татьяна Юрьевна Степанова

– Видно ястреба по полету, не наш, больно уж дерзкий, скорый, – усмехнулся Милон Поклоныч. – Ишь ты… книгу она писать… писательница! Прикрытие… Не сметь со мной вилять! Он, Волчонок, штоль нанял вас расследовать приватно для него смерть его папаши?

– Вы угадали, вы крайне проницательны, – ответила Катя, решив не вдаваться в подробности их договора с Серафимом.

– Генка-цыган сынку немало оставил московского добра, есть деньги у пацана на сыщиков частных. – Милон Поклоныч вздохнул, явно завидуя. – Меня бы тоже нанял, а? Я б ему подсобил.

– Идея. Отец, намекни ему, – дружески посоветовал Гектор. – Я прям в шоке, честное пиратское… Ты, отец, с опытом профессиональным, знанием обстановки, контингента в Кукуеве – и… на ферме! Скотником простым!

– Ты меня навозом не попрекай, – строго осадил его Милон Поклоныч. – Я мужик потомственный, деревенский. Все мои пращуры крестьянствовали. Думаешь, после отставки мне должности разные хорошие не предлагали? Я всех посла… то есть отказался.

– Властью, значит, пресытился, отец? – изумился Гектор. – Отринул венец и державу града Кукуева?

– Не зубоскаль! – Милон Поклоныч сверкнул очечками. – Я теперь себе на уме. Наблюдаю обстановку со стороны. Народ тоскует, ищет виноватых, вконец озлобился: в Сети друг дружку поносят, оскорбляют, травят. В нашей округе свары, скандалы вспыхивают доселе невиданные с мордобоем – из-за пустяков! Здешний контингент без догляда, без пастыря – стадо… В Кукуев участкового после меня за все годы начальство так и не сыскало. Нема охотников! Леша Буланов, наш майор, небось видели каков. Инвалид. Злой аспид, в житухе разочарованный. А на ферме – воздух свежий, покой, скотинка добрая, душевная. Ваня Кувалда… то есть Восьмибратов, меня не обижает, платит налом. И продукты к столу всегда свежие, мясо парное едим мы с женой! Презент от хозяина моего. Вы-то тоже, как я вижу, подались на вольные хлеба. Но в час недобрый судьба нас вместе свела. Опять кровью запахло в Кукуеве.

– Полиция прояснила детали убийства Улиты? С вами, бывшим участковым они не делились подозрениями? – спросила Катя, в душе уверенная в осведомленности Милонопоклонова.

– А то! Заглянули ко мне на огонек часика за два перед вами, – ответил тот важно. – Приезжают к нам с другого берега Оки из УВД Бобылева, к Тарусе мы не относимся. А заречные спецы в делах кукуевских шибко плавают. Задержание они провели по горячим следам, по инструкции уже отрапортовали начальству.

– И кого же закрыли? – Гектор излучал живейший интерес.

– Любимовых, свинарей, забрали в ИВС – и женку, и благоверного ее. Весь Кукуев слыхал, как Лушка Любимова в магазине угрожала смертью Улите за потравленных свиней. В доме Улиты при обыске коллеги бледные поганки нашли сушеные. А хрюни либимовские именно от грибного яда окочурились. Заодно увезли на допросы соседей Харитовой, ломившихся к Улитке утром насчет своих коз, тоже отравленных. Суеты-маеты теперь с подозреваемыми у оперов заречных – непочатый край. – Милон Поклоныч горько усмехнулся.

– По нашей информации, Улита одиннадцать лет назад могла наткнуться в доме ведьмы на некий предмет… улику, указывающую на истинного убийцу, – осторожно заметила Катя. – Мы с мужем пытались узнать у нее, но она все отрицала. Вы не слышали тогда или после… ничего про ее находку?

– Нет. Ишь ты… Истинный убийца… В Кукуеве шепчутся: вернулся Волчонок домой, а за ним – беда по пятам. Но заречные коллеги задержали по горячим следам Любимовых-свинарей да соседей Харитовой. И есть резон: Улита против Волчонка никогда не свидетельствовала, так чего ему ее убивать сразу по возвращении? Мотив-то где?

– И вы тоже Серафима подозреваете в убийстве отца и Улиты, подобно горожанам? – поинтересовалась Катя.

– У меня своя соображалка, – отрезал Милон Поклоныч. – Ты мне лучше сама скажи, красотка: вы деньги Улите давали?

– Мы расплатились за овощи и яйца.

– Налом?

– Да, наличными.

– Карп… Карпов видел, как вы ей деньги отстегиваете?

– Карпов присутствовал. – Катя кивнула.

– Сумма смешная, отец, – пояснил Гектор. – Она, правда, за свои деревенские деликатесы втридорога запросила, но все равно – гроши.

– По вашим московским меркам – гроши, – поморщился Милон Поклоныч. – Ох уж ваша Москва, достала… шикует все… Для Улиты – приличный навар. Они с Карпом при вас цапались из-за денег?

– Пикировались, но не ругались особо, – ответила Катя. – Именно Карпов упомянул про находку Улиты на Круче.

– Тень на плетень наводил. Карпа коллеги сыскали и допросили. Он когда-то с Улитой шуры-муры крутил, а сейчас лишь набегами между запоями ей по хозяйству подсобляет. Коллегам клялся: починил ей штакетник, пообедал и домой к себе утек спать. – Милон Поклоныч задумчиво погладил кудлатую бороденку. – Слышь, ястреб… Дай мне свой номерок, а? Вдруг пригодится? Еще встретимся?

– С респектом, отец. Скину, диктуй. – Гектор позвонил старому участковому, и тот, старательно тыкая пальцем в телефон, добавил его в контакты. – А еще вопросики разрешишь?

– Валяйте. – Милон Поклоныч отвлекся – скормил соленую корку быку, нежно почесал его за ухом.

– Общественница Ежова Евдокия, случайно, не твой прежний источник?

– Автономный сливной бачок баба, – профессионально ответил бывший участковый. – Журчит по любому поводу и без такового.

– За ней ствол в базе числится, травмат мощный, – продолжал Гектор. – Но в разговоре с нами его наличие она отрицала.

– Травмат она себе приобрела давно – сразу после инцидента с Генкой-цыганом, по морде ее отхлеставшим за телегу насчет безобразий с мигрантами на фабрике. Насплетничали вам уже небось про их драку. – Милон Поклоныч отвечал, поглаживая быка на цепи. – Мне по инстанции пришла копия разрешения на владение оружием. Я еще служил – дело-то в июне было. Говорят, это Аксинья ее подбила на покупку ствола. У ее мамки Раисы тоже имелся зарегистрированный травмат. Зажиточные местные хранят «пукалки» для обороны: мало ли кто ночью в хоромы вломится? Грабители? Насильник? А я штуку одну подглядел тогда за Евдохой чудную. Гнал я из заречного УВД на мотоцикле, прихватило меня поперек живота недалеко от Выселок. Заехал в лесок поглубже. Слышу: бухает где-то. Я решил проверить – выстрелы ж! Июнь – охота запрещена. Пробираюсь тихонько и вижу – ба! Евдокия в кожанке, в джинсах, с травматом своим. Держит его неумело обеими руками, в фильмах бабы схоже представляют из себя этих… супергерлс. И лупит она по пустым консервным банкам на бревне – и все мимо. А потом…

Милонопоклонов на секунду умолк. Перед глазами его возникла картина из прошлого. Евдокия Ежова, закончив стрелять, подходит к бревну проверить мишени. Но все консервные банки целехоньки. Выстрелы в «молоко». Она извлекает из внутреннего кармана косухи белую картонку – участковому Милонопоклонову в его засаде в кустах не разобрать детали.