Современный зарубежный детектив-11. Книги 1-19 - Сол Херцог

– Наверное, если вы так говорите, я не замечал времени.

– А что вы так долго делали в маленьком городке? – вмешалась Дея.

– Мне было хреново, – пробормотал Питер. – Я понятия не имею, что я делал.

Лиам открыл тонкую папку.

– Питер, в молодости вы были фанатичным левым активистом, не так ли? И у вас за плечами несколько приговоров за вандализм и нападение на полицию?

Питер ошарашенно посмотрел на него.

– Вы серьезно? Это ведь было сто лет назад.

Лиам энергично постучал кончиками пальцев по столу и снова сменил тему.

– Кто-нибудь видел вас, когда вы катались сегодня утром?

– Не знаю. Я езжу не для того, чтобы встречаться с людьми, а для того, чтобы успокоиться.

– И вы успокаиваетесь? – спросил Лиам, пристально глядя в глаза Питеру.

Питер отвел взгляд и покачал головой.

Лиам попытался снова поймать его взгляд.

– Вы так и не рассказали вашей беременной подруге о бабушкином доме и незаконно зарабатываемых деньгах, когда унаследовали небольшой гешефт бабушки. Почему не рассказали?

Питер в ужасе посмотрел на Лиама.

– Почему надо было это скрывать, Питер?

Питер долго молчал.

– Мне было неловко, – произнес он наконец.

– Неловко?

– Да, черт возьми, – закричал Питер.

Лиам был поражен. Впервые Питер посмотрел ему в глаза с какой-то неподдельной искренностью. Тут было не до шуток. Перед ним сидел тяжело страдающий человек.

– Почему?

– Мне тридцать пять лет, – возбужденно продолжил Питер. – Я живу за счет своей девушки в предоставленном ей жилье и получаю пособие по безработице уже почти два года. Я неудачник, и она знает, что мои статьи, вероятно, так никогда и не будут напечатаны, потому что мы живем в такое время, когда все, черт возьми, так боятся обидеть мусульман… Может, мне еще надо было ей рассказать, что я зарабатываю левые деньги, продавая улиток моей покойной бабушки?

– Да, конечно, – сказал Лиам, – такое тяжело скрывать, но разве Беата не поняла бы вас, если бы ей всё рассказали?

– А может, она сама об этом узнала? – предположила Дея.

– Вы хотите сказать, что я убил свою подругу, которая носит в животе моего ребенка, из-за каких-то чертовых улиток? – отчаянно прорычал Питер, вскочив на ноги. Потом тяжело вздохнул и снова опустился на стул.

– Мы не знаем, что с Беатой, – заметил Лиам. – Почему вы говорите «убил»?

Вздохнув, Питер уронил голову на столешницу.

– Я больше не могу этого выносить. Я отказался от защиты, потому что мне нечего скрывать, – пробормотал он, не поднимая головы. – Хватит уже! Это моя Беата пропала! Мой нерожденный ребенок. Хватит. Хватит! Я больше не скажу ни слова без адвоката.

Лиам поднял глаза.

– Сейчас десять пятьдесят шесть. Допрос Питера Лёве приостановлен, поскольку необходимо назначить ему адвоката.

Он встал и посмотрел на Питера, который все еще лежал лицом на столешнице. Затем вместе с Деей вышел из комнаты для допросов.

Дея схватила его за руку и поднесла телефон к его лицу.

– Посмотри-ка на это!

Это была страница сообщества Томмерупа в «Фейсбуке». На ней была фотография Питера, а ниже сообщение, что полиция арестовала Питера Лёве и что он является главным подозреваемым в преступлении, в результате которого исчезли семь человек. Этим сообщением уже поделились 237 человек, и 489 оставили комментарии. Почти все – гневные и возмущенные.

Лиам просмотрел первые комментарии. Людям было страшно.

* * *

Беата почувствовала страшный голод. Она была измучена и подавлена. Ребенок беспокойно шевелился в животе. Каспер то задремывал, то просыпался. Она потрогала его руки – шероховатые, покрытые ранами и язвами. Они были привязаны к трубе, которая шла поперек резервуара над водой. Лучше мерзнуть, чем чувствовать, как кожа медленно растворяется в воде. Вместе они так же подвесили Шарлотту, чтобы она не все время была в воде. Кожа Беаты также воспалилась и покрылась маленькими, мягкими бугорками. Беата все время пыталась достучаться до Шарлотты, чтобы узнать, что она видела, когда на нее напали, но та либо совсем отключалась, либо с трудом говорила. Лоне давно уже молчала после очередной истерики, в которую она впала, когда и ее пытались привязать к трубе. От ее кожи, наверное, почти ничего не осталось.

Каспер не жаловался, но говорил все реже. И ему, и Шарлотте было жарко, как будто у них поднялась температура. Он пробыл в черной жиже пять дней без еды, но его состояние было лучше, чем у других. Возможно, потому что он был молод и крепок. Если он умрет, она останется совсем одна в вонючем, отвратительном резервуаре. Она уже не раз думала, какое это было бы облегчение – просто опуститься под воду и наполнить легкие этой жидкостью, но мысль о Силье удерживала ее от этого. Она представляла себе ее улыбку, ее веселый взгляд. Ее худенькую фигурку, как она бегает по комнате. Ребенок в животе тоже помогал ей не сдаваться. Как быстро умирает плод, если умирает мать? Как долго он проживет после ее смерти? Будет ли он страдать? Она цепенела от такой мысли.

Она прижалась к железной трубе. Толстая, тяжелая джинсовая ткань, которой она была привязана, врезалась в кожу. Каспер снял джинсы с Вернера и другого мертвеца. Сама Беата была одета лишь в тонкую ночную рубашку, которая не смогла бы ее выдерживать, поэтому она висела на одежде умерших.

У нее больше не было сил висеть. Было очень больно. Каспер прав, тело быстро уставало и замерзало. Она все время дрожала, и даже в жиже было холодно, хотя эта жижа была теплее воздуха. Дрожащими руками она развязала одежду, на которой висела, и скользнула обратно в жижу. Они попытались осмотреть резервуар, в котором плавали, и нашли на дне коробку. Казалось, она сделана из крупной железной сетки. Что-то вроде клетки. Время от времени жидкость у этой коробки начинала двигаться, и становилось теплее.

Беата вздрогнула, когда над ними раздался металлический грохот. Затем стало светло. Она почувствовала резь в глазах.

– Выпустите нас. Эй? Выпустите нас. Я беременна… Пожалуйста, выпустите нас, – всхлипнула она.

На мгновение в свете она увидела Каспера. На его коже были иссиня-черные полосы и красные волдыри. Она начала хватать ртом воздух. От сильного всплеска рядом с ней по ее лицу прокатилась волна, и рот наполнился водой. Затем снова наступила темнота.

* * *

Дея оглядела парк, протянувшийся вдоль улицы,