Рассказы - Роберт Альберт Блох

«Ты замерз», — произнесла она. — «Надень свой плащ».

Да, Хендерсон. Надень его сейчас, когда ты не можешь оторвать взгляда от её шеи. А когда снова поцелуешь её, захочется прильнуть к нежному горлу. Она покорится, потому что жаждет любви, а ты примешь её дар, потому что жаждешь… ощутить вкус свежей крови. Ее крови.

«Надень его, милый, надень сейчас же», — настойчиво шептала девушка. Ее голос дрожал от лихорадочного нетерпения; глаза горели желанием, таким же сильным, как и его страсть.

Хендерсона била дрожь.

Закутаться в этот зловещий символ зла? Черный могильный плащ, плащ смерти, плащ вампира? Дьявольский плащ, наполненный собственной холодной, призрачной жизнью, которая обволакивает хозяина, чудовищно искажает лицо, рассудок, заставляет все существо содрогаться от неутолимой жажды?

«Вот так».

Тонкие нежные руки обвились вокруг него, набрасывая тяжелую ткань на плечи. Она застегнула плащ на шее, лаская, провела по горлу.

Хендерсона била дрожь.

Он ощутил, как все тело пронзил ледяной холод; потом он превратился в страшный жар. Он словно стал исполином. Лицо, помимо воли, исказила жуткая усмешка. Власть, абсолютная власть над смертными!

Рядом стояла девушка, её глаза звали, манили… Точеная белая шея, полная горячей жизненной силы, мускулы напряглись в ожидании. Она жаждала его, жаждала прикосновения его губ.

И зубов.

Нет. Этого не будет. Он любит её. Любовь должна победить безумие. Да, так и надо поступить. Не снимать плащ, одолеть его власть, чтобы обнять любимую, а не схватить как добычу. Он должен так поступить. Он должен проверить себя.

«Шейла», — смешно, каким низким стал его голос.

«Да, милый?»

«Шейла, я должен рассказать тебе все».

В её глазах светится ожидание, покорность. Она не станет сопротивляться, это будет так легко!

«Шейла, пожалуйста, выслушай меня. Ты читала газету».

«Да».

«Я… Я получил этот плащ там. В магазине, который сгорел. Мне трудно все объяснить внятно. Ты видела, что я сделал с Линдстромом. Тогда я чуть было не довел дело до конца, понимаешь? Я хотел… укусить его. Когда я ношу чертов плащ, то чувствую себя так, будто я — одно из этих созданий».

Почему её взгляд не изменился? Почему она не отшатнулась от него, охваченная ужасом? Боже, какая ангельская невинность! Какая доверчивость! Почему она не бежит отсюда? Ведь он в любой момент может не совладать с собой и схватить её.

«Я люблю тебя, Шейла. Верь мне. Я люблю тебя».

«Знаю». — Ее глаза мерцают в лунном свете.

«Я хочу проверить себя. Хочу твердо знать, что моя любовь сильнее, чем эта… эта вещь. Сейчас я поцелую тебя, не снимая плаща. Если не выдержу, обещай мне, что вырвешься и убежишь, — быстро, как только сможешь. Надо, чтобы ты поняла, почему я так поступаю. Я должен встать лицом к лицу с этой страшной силой, бороться с ней, и доказать, что моя любовь к тебе настолько чиста, непобедима… Ты боишься?»

«Нет». — В её глазах светилось прежнее желание. Если бы она только знала, что сейчас делается с ним!

«Ты ведь не думаешь, что я сошел с ума? Я разыскал тот магазин, хозяин казался таким страшным маленьким старичком, — и он дал мне плащ. Даже сказал, что это подлинный плащ вампира. Я думал, что он шутит, но сегодня увидел, что не отражаюсь в зеркале, а потом чуть не прокусил вену на шее Линдстрома. Теперь я хочу тебя. Но я должен проверить свою выдержку».

«Ты не сошел с ума. Я все понимаю, Я не боюсь».

«Тогда…»

Губы девушки приоткрылись в призывной, вызывающей улыбке. Хендерсон собрал все силы, наклонился к шее любимой, борясь с собой. На мгновение он застыл так, освещенный призрачным светом оранжевой луны, его лицо исказилось.

А девушка манила его дразнящим взглядом.

Ее странные, неестественно красные губы раздвинулись, тишину нарушил насмешливый серебристый смех, белоснежные руки оторвались от черного как ночь плаща и ласково обвили шею Хендерсона.

«Я все знаю… я сразу все поняла, когда посмотрела в зеркало. Поняла, что ты носишь такой же плащ, достал его там же, где я достала свой…»

Странно, она притянула его к себе, но губы её ускользнули от поцелуя, Он застыл, ошеломленный её словами. Горло обожгло ледяное прикосновение маленьких острых зубов, он почувствовал странно умиротворяющий, ласковый укус; потом вокруг опустилась вечная тьма.

Перевод: Рамин Каземович Шидфар

Тело и разум

(соавтор Генри Каттнер)

Robert Bloch, Henry Kuttner. "The Body and the Brain", 1939

Доктор Отхо улыбнулся своему отражению, когда перерезал себе горло перед зеркалом.

Ему было трудновато обращаться с хирургическим ножом. Отхо обнаружил, что его рука нервно дрожит, но несмотря на это, он осторожно примерил клинок к сонной артерии. Откинулся на спинку стула. Почувствовал, как стальное лезвие впивается в натянутую кожу. Закрыл глаза. Теперь он должен был обратиться к инстинкту. Отхо напряг мышцы предплечья, глубоко вздохнул и быстрым движением отделил голову от тела.

После первого надреза он не почувствовал никакой боли. Когда доктор открыл глаза, он — по крайней мере, его голова — уже лежала в контейнере, стоящем на подушке с одеялами, готовая к съемке. Он, или, вернее сказать, глаза его головы, посмотрели в зеркало, помещенное на тумбочке. Голова свободно плавала в контейнере, наполненном серой, пузырящейся жидкостью, в которой свободно колыхались концы артерий.

Отхо торжествующе, с облегчением вздохнул, когда понял, что все идет по плану. Было невероятно ощущать, как сознание вернулось к нему в полном объеме. Он боялся визуальных расстройств, вызванных шоком или проблемами со слухом. Но его ощущения по-прежнему были похожи на те, которые он имел раньше. Он не испытывал ни раздражения, ни боли, хотя и чувствовал окончания артерий.

Доктор Отхо дышал, и пузырьки в серой жидкости увеличивались в количестве. В зеркале он увидел, что его губы побледнели. Пот выступил на лбу. Его запоздало охватил холодный ужас при виде этого жуткого зрелища: голова без тела, плавающая в контейнере, стоящем на подушке, а кромка его шеи пропитана сероватым веществом.

Отхо словно сам напоминал себе о проявленной смелости и отваге. Было ли это зрелище более фантастичным или ужасающим, чем куриное сердце, бьющееся в физиологическом растворе? Он огляделся и ощутил полную меру своего триумфа. Торжество, да, но и ужас, который охватил него, несмотря на научную обоснованность происходящего.

Потому что здесь, в этом люксе отеля в Праге, что-то похрапывало на полу, что-то, что не имело головы! Тело доктора Отхо, стоявшее на четвереньках, вытирало багровую лужу крови, отражающую