Детектив Киёси Митараи - Содзи Симада

– Ага.

– JBL 4331.

Мне это ровным счетом ни о чем не говорило.

Поняв, что в его стереоаппаратуре мне все равно не разобраться, я рассказал Митараи, как мы вчера ходили в Йокогаме в «Минтон хаус». И слушали джазовую гитару с пластинки в черном конверте.

– А-а! «Минтон хаус»! Раньше я часто туда заглядывал. На конверте гитара на черном фоне? Вот, Уэс Монтгомери.

– Точно! Тот самый конверт.

Митараи достал пластинку из конверта и передал его мне. Поставил диск на вертушку и аккуратно опустил иглу.

Зазвучала уже знакомая мне гитара. Я посмотрел на конверт – композиция называлась «Airegin». Невероятный свинг, лишенный эмоций звук, ассоциирующийся с ветром, который взметает и крутит в воздухе сухие листья…

Перед глазами вдруг возник погруженный в сумерки канал. Вывешенное на просушку белье, почерневшее дерево гниющих на вечном приколе посудин. Стоячая вода, в которой растворяются краски ночи. На доске, перекинутой с тротуара на борт списанного катера, пустая банка от «Кока-колы». Эта картина на миг ожила передо мной, слившись со звуками гитары, окрашенными в красно-коричневые тона.

Я положил конверт на стол. Усидеть на месте было трудно, и я встал с дивана. Медленно пересек комнату, подошел к окну и открыл его. Серые улицы погружались в густую синеву.

Музыка за спиной зазвучала громче. Митараи прибавил громкость.

Мы выпустили в море Уэса Монтгомери. Слушайте, рыбки!

13

Я предупредил Рёко, что, наверное, задержусь, поэтому она должна была ждать меня дома. Я возвращался после визита к Митараи, бережно держа в руке Уэса Монтгомери. Открыв дверь, увидел Рёко. Она сидела на корточках с наушниками на голове спиной ко мне и слушала Дебюсси, единственную пластинку, которая была в нашем доме. И не заметила, как я вошел.

– Что ты так сидишь? Через колонки лучше слушать, – проговорил я, касаясь ее спины.

– А! Испугал… Привет!

– Через колонки лучше, – повторил я.

– Так ведь если отсоединить наушники, ничего не слышно.

Вот оно что… У нашего музыкального центра был переключатель колонок. В положении «ON» звук шел одновременно и через наушники, и через колонки. А в положении «OFF» при отключении наушников звуковой сигнал на колонки не подавался.

Накануне поздно вечером, слушая через наушники радио, я отключил колонки. Рёко этого не знала и включить колонки не сумела, потому что в технике разбиралась плохо. «Какая она слабая и уязвимая», – думал я, глядя на нее. Вдруг у меня перехватило горло – я понял, как сильно ее люблю, и крепко обнял за плечи. В тот час я впервые понял, что сильное чувство к противоположному полу очень хорошо сочетается с печалью.

* * *

На другой день я снова отправился к Митараи. На следующий день тоже побывал у него. Он оказался славным парнем, хотя и со странностями. Встречал меня тепло. И что удивительно, каждый день выглядел как-то по-особому, несмотря на то, что всегда был одет одинаково.

Единственное, я не знал, что делать с его ужасным кофе, поэтому, собираясь уходить, предложил ему выйти вместе со мной и попить где-нибудь кофейку. По дороге к Митараи я заметил рядом симпатичную кафешку.

Митараи оказался заядлым домоседом. Он стал говорить непонятные для меня вещи, типа: для меня валяться на диване в своей комнате уже само по себе работа, радиоволны, исходящие от обывателей, нарушают мою чувствительность, – но я продолжал настаивать, и в конце концов он согласился.

Нам принесли по чашке кофе. Я подождал, пока Митараи сделает глоток, и спросил: «Ну как?» Очень было интересно, как ему обывательский кофе.

– Да так себе, – последовал ответ, поставивший меня в тупик. По сравнению с этим кофе совершенно неудобоваримый напиток, которым потчевал меня Митараи – лечебный отвар или подкрашенный кипяток, – был настоящей бурдой. Удивительно, как я обошелся без расстройства желудка, отведав его пойло.

В глубине кафе за столиком сидело трое, с виду сарариманы. Они громко возмущались тем, что эвакуаторы утащили их машину. Услышав этот разговор, я опять вспомнил охватившее меня смятение, когда очнулся в сквере. Тогда весь день, да и на следующий день тоже, меня одолевала навязчивая мысль, что мою машину, которую я не помнил, где оставил, увезли на эвакуаторе.

– Послушайте меня! – раздался вдруг громкий голос. От неожиданности я чуть не свалился со стула. На секунду так растерялся, что перестал понимать, что происходит.

Митараи поднялся со своего места. Я испуганно посмотрел на него.

– Что такое эвакуация автомобиля? Она осуществляется, когда владелец оставленного с нарушением правил авто не спешит реагировать на наклеенное ему на стекло требование убрать машину. Первоначально эвакуации подлежали автомобили, брошенные на повороте, из-за чего возникает препятствие движению крупногабаритного транспорта, или машины, блокирующие въезд или выезд из переулка или на парковку. Это экстренная мера; ведь если быстро не убрать мешающие движению транспорта автомобили, город встанет.

Однако служба эвакуации – коммерческое предприятие, имеющее целью извлечение прибыли, и в ее составе появляется все больше малолитражек для мониторинга ситуации. Теперь нет задачи как можно скорее убрать машину, владелец которой нарушил правила парковки. Это не главное. Водителю выписывается штраф и выставляются счета за транспортировку и хранение его авто. Просто так машину не увозят. Разве такой способ наказания не напоминает методы нацистов, которые взимали с родственников уничтоженных евреев расходы, связанные с казнями?

Почему не следует парковать машины на дороге? Потому что они создают опасность для проходящих мимо детей. Если машина стоит на краю дороги, ребенок может оказаться в «мертвой зоне», и водитель проезжающего мимо автомобиля рискует его не заметить. И кто будет виноват в первую очередь? Водитель, неправильно припарковавший машину? Нет. Автомобиль – это техническое средство. Это предполагает, что, начав движение, он рано или поздно остановится. Ведь здесь же не автодром, и машины по сорок шесть часов без остановки не гоняют. В нашем случае бесспорно виноваты власти. По какой-то причине они не устроили тротуар. Там, где тротуар и широкая дорога, все нормально. И припаркованные машины проблем не создают. Другими словами, власти свои упущения замалчивают, а отдуваются за них простые граждане.

Идем дальше. Естественно, большие «мертвые зоны» создают крупногабаритные автомобили. Чем меньше авто, тем меньше «мертвая зона». А если так, служба эвакуации, по идее, должна в первую очередь увозить большие машины. В этом суть. Но в действительности, исходя из того, чем занимаются фирмы-эвакуаторы, получается ровно наоборот. Мне ни разу не приходилось видеть, чтобы эвакуировали четырехтонный самосвал или автобус. А вам? Нет, наверное. Вот так.

Положение с дорожным движением у нас ужасное. Возьмем, к