Та, кого больше нет - Татьяна Аксинина

мне сосватала. Все ныла, возьми, да возьми котенка, тебе не скучно будет одной в квартире. А я отнекивалась, что с котом хлопотно, ухаживать надо, кормить. А куда девать, если надо уехать куда-нибудь? Но Зойка поклялась, что на время моих отлучек будет за котом следить. Уговорила, одним словом. А сейчас я не представляю, как жить без этой зверушки. Он такой ласковый, общительный, аккуратный, умный.

Лида слушала, молча, не придя в себя после потрясения. Тем временем Лия сварила кофе, разлила в две чашечки, и они стали пить его, сидя напротив, поглядывали друг на друга и неудержимо улыбались. Лида с короткой стрижкой черных волос – и Лия с короткой стрижкой черно-русых волос, а полголовы выбрито и пластырь наклеен.

– Лия! Не может быть! Ты – живая! А я думала, тебя нет. И назвалась Лией. Прости!

– Ничего, я тоже думала, что ты погибла. И назвалась Лидой. А совсем недавно поняла, что ты жива. И всю голову сломала, как мне тебя найти без шума. Ты же мне адрес своей Оксаны не сказала. Зато теперь мы встретились. И, кстати, можем обменяться документами.

– Да, у меня твой паспорт.

– Это я методом дедукции уже вычислила. А у меня для тебя, увы, только справка из полиции с фотографией.

– И я жила в твоем доме, присвоила вещи, деньги и ключи. Но я все с собой принесла: карточку банковскую, телефон.

– Телефон?! Он же нас выдаст.

– Нет, он разряжен и в фольгу завернут.

– Молодец! Сечешь фишку.

– И жениха почти присвоила.

– Какого?!

– На мне захотел жениться Вадим Степанов, но я от него сбежала.

– Тут наши вкусы совпали. Кстати, Лида, что случилось с твоим носом?

– Сначала сломала, но все срослось, а потом сделала ринопластику на кончике.

– Ужас, теперь мы стали на одно лицо! А я-то всю жизнь стремилась быть оригинальной. Сама придумала?

– Вадим помог. Он меня не стал выдавать Порошину, я ему даже поверила сначала.

Лия сварила еще по чашечке кофе.

– Ну, рассказывай, как тебе жилось в моей шкуре?

– Всё-всё рассказывать?

– Да, всё и подробно. Надо же мне знать, что ты успела натворить под видом меня.

Когда я очнулась на земле возле автобуса, то увидела тебя рядом, неподвижную, в крови, да еще кто-то сказал, что ты неживая…

…Я так испугалась: одна в чужой квартире, а тут входит кто-то в капюшоне. Как тогда, возле сейфа.

– Э, нет, так не пойдет. Рассказывай теперь по порядку, что там было возле сейфа.

Я спряталась в кабинете директора, чтобы подсмотреть код на сейфе. Не взрывать же мне его! Я стояла за шторкой, отделяющей диван от кабинета…

…Тогда я вынула из пакета свой паспорт, пришла домой и с телефона купила билет на третий утренний автобус. А ты купила рядом, как обещала.

– Вот про себя я всё знаю.

– Расскажи, Лия! Пожалуйста-пожалуйста! Мне тоже надо знать про твои приключения под моим именем.

– Ладно. Слушай.

Лия

Она открыла глаза. Первая мысль: «Где я? Неужели больница! Как же я здесь оказалась? И что со мной случилось?» Она огляделась по сторонам. Ну и местечко, ну и палата!

Шесть коек тесто поставленных друг к другу. А койки-то, какие? Прошлого или позапрошлого века, не иначе! Она такое убожество в кино видела. Какой ужас! На кроватях лежат люди, которые побывали в серьезной переделке: кто в бинтах, кто в гипсе, а на ком-то и вовсе живого места нет. Война что ли началась? Она слабо пошевелилась. Резкая боль ударила в голову. Что это? На всю голову повязка, как шапка! Интересно, руки-ноги целы?

Она пыталась пошевелить руками. Пальцы правой руки почти не двигаются. Ничего себе, бинт от локтя до пальцев!

– Тише, тише! Тебе нельзя двигаться! – Раздался голос сбоку от кровати.

Она перевела взгляд на парня, сидевшего рядом с её кроватью. Рыжеволосый, голубоглазый, с забинтованными ладонями и ссадинами на лице, заклеенными пластырём, парень непонятно как втиснулся в узкий проход между двумя кроватями. Где-то она его видела.

– Ты кто? – Хрипло спросила она.

– Пришла в себя! Слава Богу! Не ошиблись врачи, сказали, что на третий день после операции очнешься. А я сижу и караулю, когда проснешься. Меня Сашей зовут. Не помнишь? Мы ехали вместе в автобусе. Я через проход от тебя сидел, а ты – с девушкой. Я запомнил, вас так одинаково звали: Лия и Лида. Помнишь, на остановке вы меня пирожками угостили. Ты кто: Лия или Лида?

– Ли… – она закашлялась.

Перехватило дыхание. Она вспомнила, всё вспомнила! Автобус отъехал от заправки. Она слушала музыку в наушниках. Страшный удар и жуткий скрежет. И боль, боль везде. Кровь заливает лицо. Правая рука ободрана от локтя до пальцев. Пахнет дымом и гарью. Нечем дышать. Кричат люди, страшно кричат. Её тормошат, и пытаются вытащить. Она кричит от боли и теряет сознание. Сквозь тьму пробивается мужской голос: «Девчонки, шевелитесь, сейчас рванет!» Её кто-то куда-то тащит. Слезы смешиваются на лице с кровью. Как же больно! Она лежит на мокрой земле. На минуту открывает глаза. Рядом с ней неподвижно лежит девушка, голова повернута в сторону, лица не видно, рыжеватые волосы на затылке в крови, белый свитер спереди залит кровью, это Лида. Даже смотреть больно, она прикрыла глаза и, кажется, отключилась. Снова чей-то крик: «Тащите всех, скорее, сгорим!» И голос: «Этой уже не помочь. Бери живую»… Дальше – полный провал, как в омут. И вот – очнулась здесь и сейчас.

Значит, Лида погибла. Перед глазами стояло милое лицо девушки: серо-зеленые глаза, светлые рыжеватые волосы. А какая приятная у неё улыбка, нежная, мягкая, как лучик солнечный среди ненастья. Была. Бедная Лида! Слеза покатилась по щеке. К её лицу потянулась рука с салфеткой.

– Радоваться надо, что живой осталась. Тебе вредно плакать. Столько народа покалечилось и убилось. А ты, можно сказать, легко отделалась, череп не пробит, только вмятинка. И мышца на руке вдоль рассечена, заживет хорошо. Гематому тебе откачали малоинвазивно. А раны от стекол мелкие, вот на виске кожа содрана побольше.

– Это всё? Давай уж весь список, – голос окреп.

– Ноги целы, только в синяках, печёнки-селезёнки не пострадали. Сейчас такая неразбериха в больницах творится. Водитель на заправке посадил «левых» пассажиров на свободные места. И документы практически у всех сгорели в автобусе. Сейчас списки составляют: кто выжил, кто нет, и кто есть кто. Нам билеты по паспортам продавали, а тех, с заправки, никто не знает. Сначала тебя за Карцеву Галину посчитали. Но я запомнил