Город темных дел - Владимир Григорьевич Колычев

лицо зареванное, глаза красные от слез, помада с губ слизана, тушь по щекам стекает, на щеке расплывается пятно, скорее всего, от пощечины, правая бровь припухла, возможно, от удара, подбородок трясется, руки связаны скотчем, рот заклеен. Платье на ней короткое, туфли на шпильке, волосы взлохмачены, совсем недавно яркий макияж кричал от восторга, а сейчас рыдал черными слезами. Рядом с девушкой, нависая над ней, стоял худощавый, располагающей внешности молодой человек с модельной прической. Черты лица правильные, мягкие, но взгляд жесткий. Даже сильный испуг не смог заслонить хищную суть Левы Бубенцова.

На журнальном столике между креслами бутылка виски, два стакана – один с трубочкой, конфеты, шоколадка, виноград в вазе.

Артем толкнул лохматого на Леву, быстро достал телефон, включил и навел камеру на девушку.

– Полиция! Подполковник Малахов!.. Что у вас здесь происходит?

Пусть только попробует какой-нибудь адвокатишка наехать на него, будет, чем утереть ему нос. Девушка связана, на лице слезы и следы побоев, кто посмеет сказать, что это не истязание. Группа лиц – до семи лет лишения свободы. А если вскроется изнасилование, то Леве точно не отвертеться.

– Э-э… А как вы в дом попали? – задергался Бубенцов.

– Лева, ты просто придурок! – Щеколдин подошел к нему, качнув наручниками на пальце. – Сам наденешь или мне тебе пристегнуть?

Бубенцов не дурак, выбрал первое, и его дружок не захотел лежать на полу с заломленными руками. А пара браслетов нашлась и для него – Артем снял с пояса.

– Только мы ни в чем не виноваты! Мы же играемся, да? – надвигаясь на девушку, угрожающим тоном спросил Бубенец.

Щеколдин ударил его кулаком в живот, схватил за шкирку, а вместе с ним повел на выход и второго.

– Играться с вами в камере будут!

Щеколдин подмигнул Артему и кивком головы показал на девушку: развязать ее нужно, в чувство привести и поговорить. Запугал ее Бубенцов, вдруг откажется заявление писать, тогда с них самих спросят.

– Так, будь здесь! – Артем сходил на кухню, нашел в холодильнике замороженный кусок мяса, вернулся и, развязав девушку, велел приложить холодное к припухшей брови. Синяк еще только назревал, видно, Бубенец ударил жертву совсем недавно.

– Как зовут?

– Снежана.

– К Леве как попала?

– Да к сестре в Москву приехала, а она живет там с одним. Ну, я домой хотела, а Лева меня к себе привез. Сказал, что любит, – вздохнула Снежана, махнув рукой на несбыточную мечту.

От девушки тянуло свежим перегаром, но пьяной она не выглядела, язык не заплетался. Видно, не на шутку напугал ее Лева.

– В Москве с ним познакомилась?

– На вокзале… Да нет, он хороший, ласковый, заботливый, слова мне плохого не сказал. Пока Ларик не появился… Как он появился, Лева как с цепи сорвался!

– Что он от тебя хотел?

– Да так, ничего… – тихо произнесла девушка, отводя взгляд в сторону.

– Не бойся, он тебе ничего не сделает.

– Да он и не делал ничего, – пожала она плечами.

– И ты не кричала, не звала на помощь? И Лева тебя не бил?

– Да так, ударил случайно… И не кричала я.

– Выходит, мы зря в дом врывались? Наручники на Леву надевали?

– Ну да.

– Я – подполковник, начальник полиции, товарищ майор – мой заместитель, мы серьезные, уважаемые люди, а Лева скажет, что мы просто так в дом к нему ворвались, и у нас будут неприятности. Лева – преступник, а мы жизнями своими рискуем, чтобы таких, как ты, спасать. От таких, как он!

– Но Лева меня не бил, мы просто игрались.

– То есть Леву ты подставить боишься, а нас нет? Мы не можем сделать запрос по месту твоего жительства, не можем узнать всю правду о тебе, узнать, почему ты сбежала… Откуда ты сбежала?

– Да не сбегала я! – разволновалась девушка.

– А если мы выясним, что на тебе кража какая-нибудь серьезная? – Увы, Снежана не понимала нормального русского языка, поэтому пришлось сгустить краски.

– Да нет на мне ничего!

– Как же так, проституцией занимаешься, а кражи нет? Так не бывает!

– Да не занималась я проституцией!

– А накрасилась как проститутка! Платье короткое…

– Так это все Лева! Проституткой, говорит, будешь. Я думала, он шутит, платье это надела, накрасилась, а он сказал, что у меня сегодня первый рабочий день. Мол, сегодня, говорит, здесь отработаю, а завтра комнату свою дадут, усадьба здесь какая-то…

– С лебедями? – усмехнулся Артем.

– Не знаю… Я думала, он шутит, ну, ролевые игры там, а тут дружок его приходит. Лева меня толкает, давай, говорит, начинай, а Ларик просто посмотрит. Ну, я же, типа, проститутка, ну, думаю, игра такая… А Ларик сначала смотрел, а потом пристраиваться стал… Ну тут я и поняла, что никакая это не игра!..

– Ты возмутилась, и Лева стал тебя бить.

– Ну, не так, чтобы сильно, – вздохнула Снежана, опустив голову.

– Сильно тебя в притоне будут бить, когда ты туда попадешь. А ты попадешь, если мы Леву не посадим. Так что все от тебя зависит. Напишешь заявление, этот ублюдок сядет надолго. А если нет, Лева тебя найдет, еще и на иглу посадит. Дальнобойщиков на трассе за ложку героина будешь обслуживать. Мужики грязные, вонючие, и ты наркоманка… Тебе это нужно?

– Нет!

Малахов отправил Снежану переодеваться, а сам вышел во двор. Лева и его дружок сидели на скамейке, опустив головы, Щеколдин нависал над ними как скала.

– Я не знаю, что с Геной было, – не поднимая головы, говорил Бубенцов. – Дали по морде и ушли, а на следующий день он не вышел. Мы думали, уволился, и разбираться не стали…

– Слышал, уволился наш покойник! – Щеколдин с иронией глянул на Малахова. – Избили его, и он уволился, Алик даже разбираться с ним не стал. И Леве с бубенцами все равно. Да, Лева скоро будешь без бубенцов!

– На восемь лет Лева сядет. За вовлечение занятием проституцией. Физическое насилие, организованная группа. До восьми лет, – поддал жару Артем.

– Мы же договорились! – Бубенцов дернулся, собираясь встать, но Щеколдин двумя руками взял его за голову и не просто надавил, возвращая парня на место, а крепко сжал черепную коробку. Руки у него богатырские, ладони как тиски, в пальцах сила железных клещей. Мощный мужик, и силу свою по делу применяет, но Артему не хотелось подражать ему, хотя он очень даже комфортно чувствовал себя в роли «плохого» полицейского, когда имел дело с такими скотами, как Лева.

– Кто Гену Славина убил? – жестко спросил Щеколдин.

– Да не знаю я! – простонал Бубенцов.

Тут в кармане у майора зазвонил мобильник. Он отпустил несчастного,