Город темных дел - Владимир Григорьевич Колычев

двигает вяло, но попка так призывно колышется. Дух у Алика не захватило, но настроение поднялось. Горячий конь рвался из стойла, и ему стоило сил, чтобы сдержать его норов. И хорошо, что сдержал, потому что в кухне неожиданно появился отец.

– Ты что здесь делаешь? – удивленно спросил он.

– Как это, что? Ты же и сам на запах пришел! – усмехнулся Алик.

– Здесь всегда хороший запах. А от тебя, сынок, пахнет дурно.

– Что не так? – скривился Алик.

– Зачем ты рассказал мне про Малахова? Зачем я оговорил человека?

– Вот только не надо делать из себя святого!.. Ты сам понимаешь, что я показал тебе золотое дно!.. Или ты без меня осваивал? Признайся, Щеколдин твой человек?

Щеколдин попал конкретно, его подельники дали против него показания, Малахов и Груздев на коне, а отец на измене. Что-то не хочет осваивать землю у Покровского шоссе. Или просто ждет, когда шумиха уляжется.

– Что?! – взвился отец.

– А зачем ты Малахова топил?.. Он тебе этого не простит!

– Пошел вон!

– Хорошо, пойду ужинать к своим девочкам. Они у меня такие ласковые!

– Стой! – остановил его отец.

Щеколдин со своей компанией умудрился реализовать около двухсот гектаров земли, все это делалось под боком у отца, что-то стекало по усам, но что-то попадало и в рот. А может, и на самом деле все прошло мимо кассы. Но теперь Щеколдина нет, рано или поздно шумиха по этому делу уляжется, и тогда Алик пустит в ход все свое сыновье обаяние, уговорит отца и заново запустит хитрый механизм. Разумеется, под мудрым руководством самого честного в стране мэра. А если отца не удастся уговорить, Алик все-таки совратит его жену. А потом возьмет ее к себе в проститутки… А чем ему еще заниматься, сыну самого тупого в стране отца?

* * *

Рите уже за сорок, располнела она за последнее время, самое время искать жену помоложе и постройней, но Печора далек от этого. Все у него хорошо, и ему даже не нужно убеждать себя в этом, он действительно доволен жизнью. И так не хочется лезть на рожон. Но мент застрелил двух его бойцов. Причем Ганс – центровой пацан, и Печора просто обязан спросить за него.

– Мент непростой, фартовый, с десяток покушений, и ничего, живой до сих пор, – докладывал Симон.

Располагающей внешности мужчина, прилизанный, причесанный, костюмчик приличный, сидит на нем, как будто он в нем родился. Интеллигентное лицо, но взгляд жесткий как у дикого волка и шрам на щеке пугающий. Повернется левым боком, приятно смотреть, а правым – убить хочется.

– Все мы живы до поры до времени.

– На взлете надо было Малахова бить, пока он крылья не расправил. А сейчас он в фаворе, Щеколдина свалил, ментов под себя подмял. Груздев – его лучший друг, если что, мстить будет как за себя.

– Все это понятно.

– Но мы можем начать.

– Начнешь. Обязательно начнешь…

Печора стоял у окна и смотрел на свою жену, май только в первой декаде, а она уже в платье и туфли на каблуках. Платье не совсем скрывало полноту, но подслащивало ее, Рита выглядела аппетитно как ванильная булочка с изюмом.

За бассейном банька, дым валит из трубы, даже в доме пахнет березовым дымом, и так хочется поддать жару. Этим он сейчас и займется.

– Начнешь, – повторил он. – Но потом.

В конце концов, Малахов никуда не денется. Рано или поздно подвернется вариант, когда завалить его можно будет безнаказанно. Врагов у него будет еще много, кого-нибудь из них Печора и подставит. А сейчас – в баньку…

* * *

Волосы собраны в хвост, глаза и губы слегка подкрашены, кожа такая нежная, что ни пудры не нужно, ни тонального крема. Легкая курточка, узкие джинсы, кроссовки… Кира выглядела не вызывающе, но все равно у Артема захватило дух.

– И все-таки, зачем? – с упреком спросила она.

Следствие так и не смогло разобраться с хронологией событий, так и не нашло ответа, кто первым ударил Лысенкова, Холомин или Кудряшов. Но Олег Викторович сделал признание, взял все на себя. Обвинение предъявили ему не только за это, хочет он того или нет, ему придется ответить и за мошенничество с землей. Может, и немного дадут, но срок будет, никаких в том сомнений.

– Что зачем?

Артем понимал, чем недовольна Кира, но не хотел признавать свою вину.

– Зачем отец в тюрьме?

– Он знал, на что шел… Знал, что и ты можешь пострадать. Его самого похитили, если помнишь.

Щеколдин уже набросил удавку на шею Кудряшова, когда подъехал Артем. Еще бы немного, и все.

– Его похитили из-за тебя!

– Твоего отца похитили, чтобы подставить меня. А так бы его просто убили. По дороге домой.

– И все равно! – не хотела сдаваться Кира.

– Что все равно?

– И все равно я выхожу замуж за Яшу! – выдавила она.

– Счастья в личной жизни!

– Это все, что ты можешь сказать? – едко усмехнулась Кира.

Она заставляла себя злиться на Артема. Понимала, что смешно винить его в бедах отца, но все равно заставляла себя ненавидеть. Чтобы с легкой совестью выйти замуж за Сальникова. Но так Артем ее не удерживал, хотя и ревновал. Немного.

– Лысенков не был в тебя влюблен, – сказал он. – Это отец попросил тебя так сказать, чтобы я не узнал, почему тебя на самом деле похитили.

– А если я сама хотела это сказать?

– Зачем?

– Чтобы ты ревновал?

– Понятно.

– Ну, если понятно, то через две недели я выхожу замуж.

– Я это уже слышал.

– Но ничего не понял!

– Что я должен понять?

– Что у тебя всего две недели, чтобы меня остановить!

Кира вспыхнула, залилась краской, повернулась к Артему спиной, скрывая свое смущение, и торопливо зашагала к своему дому. Он улыбнулся, глядя ей вслед. Пожалуй, он мог остановить Киру. Смешно это или нет, но после того как он послал к черту Марту, с души слетел камень, он чувствовал себя совершенно свободным человеком. Созданным для счастья. Только вот что-то не очень хочется связывать себя семейными узами. Счастье ведь может быть не только в любви, но и в службе, а с ней у него снова медовый месяц…