Современный российский детектив - Анна Майская

— Это не повод для перекачивания денег из их кармана в ваш. Вы действуете по принципу Гавроша:

— «У него много брюк, поэтому он и не заметит, что я взял одни». Мне очень не понравилось то, что ваш классный руководитель на уроке издевается над безответным учеником, называя мать его шлюхой и прочим.

— Но она действительно…

— Никто не может заставить ребенка отвечать за действия родителей. Тем более измываться над ним, унижать его человеческое достоинство. Кстати есть по этому поводу тоже статья в Уголовном Кодексе, как распространение клеветнических сведений и прочее.

— Вы пришли меня пугать?

— Я пришел сказать, что если в вашей школе учеников унижают, обирают, ставят по шесть единиц за одну и туже тему, вас нужно гнать как можно дальше от педагогического поприща.

— Я не могу разговаривать с вами в таком тоне.

— Перенесем его на язык ОБЭП, там парни быстро разберутся куда и на что идут деньги, добытые путем насильственного принуждения.

— Мы с вами не договоримся?

— Нет. В ваших школах налицо злоупотребление служебным положением.

— Вы собираетесь принимать меры?

— Но вы же уже приняли их по отношению к ребенку.

— Может быть оставим все так?

— Я посмотрю еще несколько дней как ребенок будет воспринимать учебу, а там посмотрим. Прощайте.

И он вышел в коридор к ожидающей его девочке.

В тот же вечер был собран экстренный педсовет. Выявили виновника выставленных единиц, поставленных с особым рвением. Действительно из класса в тридцать пять человек было носителей этой оценки — восемнадцать.

— Галина Андреевна, — вопросила начальница молодую учительницу, — за что вы ставите такие жирные колы?

— За незнание.

— Восемнадцать из тридцати пяти и ни одной исправленной оценки? У каждого по пять — шесть этих жирных единиц.

— Я и впредь буду ставить их.

— Не будете. Вы просто-напросто не умеете передать знания ученикам. Они вас не понимают. Кроме того вы должны были немедленно провести дополнительные занятия с ними, завести тетради пробелов, снова спросить учеников и не допускать повторных единиц. Тут одна причина, очень похожая на профнепригодность, поэтому с завтрашнего дня на всех ваших уроках будут присутствовать представители отдела образования.

— Я не смогу при них вести урок.

— Сможете или же уходите, пишите немедленно заявление. Но с завтрашнего дня все такие оценки должны быть ликвидированы.

— Исправить на четыре? — донесся робкий голос.

— Объяснить тему доходчиво, написать по ней работу и выставить, надеюсь, заслуженные оценки, а не игру в «колы» устраивать.

— Нина Васильевна! Вы обязаны завтра же извиниться перед оскорбленным вами мальчиком.

— Никогда.

— Значит с завтрашнего дня вы оставляете школу.

— Пробросаетесь! Кто пойдет на такую зарплату?

— На какую? По ведомости, или ту, что вымогаете у родителей? Да еще в дневнике ученики записывают ваше требование. Под суд захотели? Вы посчитайте в какие суммы выливаются ваши скромные желания и куда они идут? Раздать назад принесенные детьми деньги и впредь прекратить поборы.

— Какая ее муха укусила? — шептались учителя. — А то мы не знаем сколько ей отваливает директор из наших денег.

Педсовет получился серьезный, об Аленке и не вспомнили, только на прощанье директору было по секрету рассказано о сегодняшней встрече с ученицей и ее родственником.

— Поняла, — исправимся, — ответила директриса.

Больше проблем с учителями у Аленки не было. Зато с родителями одного ученика, сына «крутого» получилось целое представление. Сын директора концерна, браток, крутой с пяток до ушей, привозил своего отпрыска на Мерседесе и лично сам забирал его, хотя за рулем был водитель. Его долговязый прыщатый Броник сидел за партой с Варей Жуковой, маленькой, скромненькой, серенькой как мышка, из огромной семьи.

Девочка была не ухоженная, вечно голодная. Аленка сидела с краю другого ряда как раз напротив их. На перемене Броник достал огромный трехэтажный бутерброд с ветчиной, сыром и еще там с чем-то и принялся важно уплетать его. Варя искоса поглядывала на него и глотала слюни. Аленка, увидев такое, подошла к нему и попросила:

— Дай кусочек от своего тяжеловеса соседке по парте, видишь она слюнки глотает.

— Чего? — едва не подавившись спросил Броник. — Нарожают всякой шелупони, а я должен кормить?

Аленка онемела. Она хотела врезать ему по физиономии так, чтобы вместе с бутербродом зубы выпали, но вспомнила слово, данное Алексею Николаевичу. От негодования она изгрызла свою ручку. Потом встала, пошла в столовую, принесла Варе тощий школьный пирожок, купленный за деньги, на которые можно было бы купить половину хорошей пиццы, отдала Варе.

Там же в столовой она разменяла данные ей полсотни на завтраки. Получились рубли и полтинники. Она вышла на крыльцо после уроков и стала ждать, когда подъедет Мерседес за своим долговязым. Целая стайка девчонок и мальчишек стояли и глазели как шофер открывает дверцу зазнайке. Аленка подскочила к машине, где впереди сидел его отец. Он тотчас же открыл дверку и спросил:

— Тебе что-то нужно, девочка?

— Вас.

Уши ребят словно локаторы уловили предполагаемый концертный номер, который выдаст эта непонятная новенькая.

Важный браток вылез из машины и словно гора навис над Аленкой.

— О чем базар, пипетка?

— Что вы сказали?

— Рассказывай что тебе, время в обрез, — высказался с заднего сиденья сынок.

— Я вам деньги принесла, — и Аленка подала «скале» свои пятьдесят рубликов, в купюре разменянной на мелочь.

— В общак что ли, вкладываешь?

— Нет, это я даю для вашего сыночка на еду. Он видно у вас голодный, если с девочкой рядом за партой сидит и давится огромным бутербродом, а она слюнки глотает.

— Хочешь сказать, гребет под себя?

— Не знаю, но так не принято в коллективе лопать одному на виду у всех.

— Значит ты мне бабки отстегиваешь, чтобы жратвы было побольше у меня?

— Да.

— Ты, пипетка, что, предъяву мне гонишь?

— Хочу сказать, что вы сына плохо воспитали.

— Поехали, — побагровел «крутой» папаша.

— Подождите, — и Аленка бросила на заднее сиденье кулечек с мелочью.

От негодования папаша не мог сказать ни слова. Только назавтра в класс его «ординарец» приволок пиццу, целую корзину на весь класс с учительницей в придачу.

— Можно взять? — спросил кто-то у Бронислава.

— Что вы к нему обращаетесь, хватайте, — скомандовала Аленка и самую первую пиццу положила перед ним.

Военный конфликт был урегулирован. Броник посмотрел как уплетают все пиццу,