Расследования Екатерины Петровской и Ко. Том 1 - Татьяна Юрьевна Степанова

— Ираклий намекнул, что монеты могла взять покойная Евдокия.

— А Нина была свидетельницей скандала там, на даче. Павел поругался с Ираклием. Нине показалось, что это как-то было связано с пропажей монет.

— Что, он обвиняет в краже Ираклия?

— Нет, прямо он этого Нине не сказал, но что-то такое было. Она это почувствовала. Тут на днях в главке был эксперт-консультант по нумизматике, помнишь? Я спросила, сколько приблизительно могут стоить византийские монеты — такие, как та, что ты обнаружил в машине Евдокии. Эксперт назвал сумму от десяти тысяч евро и выше, так что… Возможно, кто-то решил расплатиться с наемником таким вот способом?

— Завтра с утра я поеду в Склифосовского, — сказал Колосов, — попытаюсь снова поговорить с их экономкой Варварой Петровной. В первый раз она меня послала. Что ж, попытаюсь снова. Уж кто-кто, а она знает об этом семействе немало…

— А ты не думаешь, что она тоже замешана?

— У нее убили сына, Катя. У нее было двое детей, а теперь осталась только дочь. Неужели ты думаешь, что она пыталась такой ценой увеличить долю ее наследства?

Глава 33. ИЛИ ЖИТЬ, ИЛИ БОЯТЬСЯ

И на следующий день Колосов действительно отправился в Институт Склифосовского, чтобы сделать вторую попытку допросить Варвару Петровну. Он не знал, в каком она состоянии, но надеялся все же, что врачи разрешат ему побеседовать с ней. Поездке предшествовало оперативное совещание в отделе убийств, на котором он проинформировал опергруппу и следователя прокуратуры Пивоварова о результатах операции в Волгограде и складывающейся в связи с этим ситуации по делу Абакановых-Судаковых. Он связался с постом наблюдения за домом в Калмыкове. Оттуда доложили, что особых изменений в обстановке, сложившейся вокруг дома, не наблюдается, но что еще с утра зафиксировано перемещение фигурантов и охраны. «Все вдруг куда-то ехать намылились, товарищ майор», — докладывали Колосову с поста наблюдения. Для того чтобы следить одновременно и за домом, и за его обитателями, не было пока ни сил, ни ресурсов. На тотальную слежку еще требовалось получить согласие руководства и прокуратуры. Колосов решил поставить этот вопрос перед начальством ребром после поездки в Склифосовского — он очень надеялся, что разговор с экономкой и одновременно сожительницей покойного главы семейства пусть немногое в этом запутанном деле, но прояснит.

Однако он жестоко ошибался. Уже тогда, утром, ситуация была непоправима. Они опоздали. И спасти положение было уже невозможно.

Колосов подъезжал к Институту Склифосовского. А тем временем в доме только-только кончали завтракать. Нина, спустившись из детской, увидела за столом не всех. Константин вместе с женой собирались уезжать. После вчерашнего скандала с Марком Константин был мрачен и неразговорчив. Когда Нина сказала ему, что, возможно, сегодня она вместе с отцом Левы повезет мальчика в Москву на консультацию в неврологический центр, он только пожал плечами. Однако ни словом не возразил. Еще вчера за ужином Нина слышала, как его жена Жека разговаривала с Зоей, оказывается, ей тоже сегодня предстоял визит к врачу. Жека тревожилась по поводу каких-то анализов. Она вообще очень болезненно и мнительно переносила свою беременность. Зоя успокаивала ее, как могла.

Следом за ними дом собрался покинуть и Павел. За ним в десятом часу приехало такси, сам за руль он пока не садился.

— Ты далеко? — спросила его Зоя.

— Мне надо по делам, потом в банк, потом к антиквару по поводу оценки. — Он зашел в кабинет и вышел оттуда с туго набитым кожаным портфелем в руках.

— Что, Ираклий так и не ночевал? — спросил он.

— Нет, — вместо Зои ответила Ирина. Она и в этот день, который уже раз подряд, пропускала занятия в колледже.

Нина отметила, что вчера она единственная среди домашних во время скандала почти в открытую поддерживала Марка Гольдера. К завтраку она вышла с заплаканным, опухшим лицом, непричесанная, небрежно одетая. — Павлик, можно я тебя попрошу об одной вещи? — спросила она.

— Что такое, Ириш?

— Можно я поеду сегодня с тобой?

— Куда?

— Мне все равно. Я не могу здесь быть. И к матери ехать тоже не могу.

Он растерянно развел руками.

— Не берешь меня? — Она запустила руки себе в волосы. — Ну конечно, ты занят. Все тут у нас заняты делами, только какими — непонятно. А я бы тебе не мешала. Просто в такси бы прокатилась. Ты — в банк, а я бы в какой-нибудь кафешке тебя подождала.

— Ириш, это невозможно, извини, — сказал он тихо.

— А Марк бы меня взял с собой. Он бы непременно взял меня, не бросил. Он бы помог мне, понял. А вы его вчера выгнали, как собаку!

— Зоя, дай ей воды. У нее, кажется, истерика начинается, — сказал Павел нервно.

Нина вместо Зои протянула Ирине стакан с апельсиновым соком.

— Ира, попейте.

Но Ирина оттолкнула ее руку. Сок пролился на белую крахмальную скатерть. Она выскочила из-за стола и ринулась в гостиную.

Павел раскрыл портфель, проверил его содержимое. Защелкнул замок. Глянул на Нину. Он был бледен, на висках его блестела испарина, словно он в это тихое домашнее утро успел пробежать марафон.

— Она зря психует, — произнес он медленно. — Здесь, в доме, больше ничего такого не случится. Константин оставил здесь двух охранников. Вон они во дворе, в машине.

Ему никто не ответил. Зоя, сидя в одиночестве за большим накрытым столом, намазывала себе вишневым джемом бутерброд. Он сел в такси и уехал. Нина, прежде чем снова подняться к Леве, заглянула в гостиную.

Ирина лежала на диване, уткнувшись лицом в кожаный подлокотник. Портрет смотрел на нее со стены. Тень лежала на матовом породистом лице, выписанном маслом. Нина подумала: вот он, ее дед, она — его внучка, а ощущение такое, что он.., пялится на нее с холста несытыми глазами любовника…

Ирина подняла голову — лицо ее было в слезах. Она перехватила Нинин взгляд.

— А, — прошипела она, — что, нравится? Он нравится, да?

— Кто? — спросила застигнутая врасплох Нина.

— Он. — Ирина схватила диванную подушку. — Сволочь, вампир!

— Ира, успокойтесь.

— Да я спокойна, ты что — не видишь? Я совершенно спокойна. А он… Вот, на тебе! — Она с силой запустила подушкой в портрет на стене. — Ненавижу его! С детства ненавижу! Это он, он во всем виноват! Федьку из-за него убили. И нас всех скоро прикончат. Прибьют, как навозных мух!!

Подушка ударила генерала по лицу, но не причинила портрету никакого урона. Тяжелая резная сталинская рама даже не покосилась.