Современный российский детектив - Анна Майская

– А он им в ответ: «Читать умеете? Написано же!» – Было видно, что и Светлану развеселила эта идея.

– Ага! И на ценнике тоже печатными буквами крупно: «Тушенка говяжья».

– В общем, не верь глазами своим, – резюмировала Светлана и развернула присланную по почте газету.

– Да, из этого сюжета что-нибудь можно вытянуть… – Кажется, эта идея мне начинала нравиться.

– Жень! – вдруг всполошилась Светлана. – Как твое отчество? Иванович?

Я даже не сообразил, что у нее изменился тон, и ответил беспечно:

– Иванович.

Она опустила газету, и только тогда я увидел ее лицо. На нем не осталось и тени недавней улыбки, лишь какая-то гримаса.

– Что за чушь? – сказала она с досадой и почему-то со смущением.

Если бы не выражение ее лица, я бы не сдвинулся с места. Но лицо уж больно было нехорошее. Я подошел к столу и взял газету из Светланиных рук. Светлана вроде бы пыталась мне ее не отдать, но у нее не получилось.

«Это» я увидел сразу. Небольшое, окаймленное траурной рамкой сообщение было обведено красным фломастером. Чтобы, значит, долго не искали.

«Трудовой коллектив и друзья скорбят о безвременной кончине своего товарища – Колодина Евгения Ивановича и выражают искренние соболезнования родным и близким покойного».

Подобных сообщений я перевидел тысячи, но это было особенное, потому что Колодин Евгений Иванович – это я.

– Может, речь не о тебе? – неуверенным голосом предположила Светлана.

– Тогда почему эту газету прислали в конверте именно к нам в офис? Да еще обвели сообщение фломастером? – Я не нуждался в Светланином сочувствии.

И вдруг мне стало по-настоящему плохо. Да, обо мне речь. Я умер. Вот так дела!

* * *

У Кости Жихарева было удивительное и редкое по нынешним временам свойство. Он давал деньги, ничего не требуя взамен. Жихарев был бизнесменом средней руки, имел в Москве три фирменных мебельных салона и на нашем горизонте появился совершенно случайно. Я познакомился с ним при подготовке съемок очередного сюжета. По сценарию предполагалось разыграть одну очень небедную даму. Дело должно было происходить как раз в мебельном салоне. Дама приезжает туда, чтобы купить спальный гарнитур по совершенно сумасшедшей цене – этот гарнитур она присмотрела уже давно. Продавцы вьются вокруг нее, лепеча комплименты ее вкусу.

Дама, зная цену льстивой вежливости алчных продавцов, пропускает все мимо ушей, деловито оформляет покупку, и вот тут-то, когда она уже отдала деньги, начинается самое интересное. За те пять минут, пока ей выписывали чек и пересчитывали толстенные пачки купюр (а гарнитур, скажу вам, стоил никак не меньше трех новеньких «Мерседесов»), выставочный образец гарнитура подменили. Внешне он, конечно, был как и прежний, но только внешне. И когда покупательница идет к выходу из мебельного салона (гарнитур в разобранном виде ей должны доставить чуть позже, прямо со склада), она проходит мимо выставочного образца, а там крутится один из продавцов. Продавец будто бы случайно открывает дверцу платяного шкафа, и внутри наша дама вместо виденного ранее великолепия видит грубого изготовления нешпонированные полки из древесно-стружечной плиты и прочие безобразия. Не веря увиденному, она приближается, продавец пытается прикрыть дверцу, а та дверца вдруг отрывается и – ба-бах! – об пол, при этом разлетается вдребезги зеркало. Еще бы дверце не оторваться, если она держалась на еще тех петлях да на кривых гвоздях вместо шурупов. Продавец заливается краской от смущения и бормочет что-то об этих чертовых поляках, которые мебель делать не умеют и вообще… Тут багровеет и наша дама, потому что о польском происхождении гарнитура она слышит в первый раз. До этого речь шла об итальянской мебели, и на ценнике ведь было ясно написано: «Производство: Италия». Дама метнулась к ценнику, а там: «Производство: Польша». Зато цена прежняя – эквивалент трех «Мерседесов». Ну, внутри гарнитура, вы понимаете, обнаруживается сплошной ужас, совсем не то, что пять минут назад видела наша покупательница, и стоить этот набор древесно-стружечных плит таких больших деньжищ никак не может, но деньги покупательнице возвращать никто не собирается, потому как: «Уважаемые покупатели! Купленные в нашем салоне товары обмену и возврату не подлежат» – выведено крупно на стене печатными буквами.

Понятное дело, истерика, скандал… Вы видели когда-нибудь разъяренную русскую бизнес-леди? Пахнет она, конечно, «Паломой Пикассо», но свои интересы отстаивает стойко, имея в генах память о битве за жизнь в коммунальной квартире, о грызне в очередях за хозяйственным мылом в семьдесят восьмом году и опыт борьбы за единственную на сто пятьдесят семь желающих путевку в дом отдыха в поселке Суходядьково. В общем, зрелище получилось не для слабонервных. В тот раз мы отсняли превосходный материал.

А разворачивалось это действо в мебельном салоне, который как раз и принадлежал Косте Жихареву. Костя в тот раз даже не взял с нас денег. То есть договор мы подписали, и сумма там была проставлена, но Костя, после того как понаблюдал за нашей работой, неожиданно сказал мне:

– Денег не надо. Не перечисляйте ничего.

Из любви к искусству, так сказать, действовал. Мне оставалось только его поблагодарить.

А через месяц он позвонил сам.

– Ты говорил, у вас случаются дорогие съемки, – сказал он.

– М-да, – философски изрек я в микрофон. Все в нашей работе можно если не любить, то стерпеть, кроме поисков этих самых денег, которых всегда не хватает. Возможно, я и ему вскользь сказал об этом.

– Я подумал, что мог бы вам помочь.

– Предлагаешь сотрудничество?

Обычное дело. Бизнесмен дает деньги, а за это получает рекламное время в нашей программе – в самой популярной и высокорейтинговой телепередаче страны.

– Нет, – добродушно сказал Костя. – Я просто дам денег – и все.

– И все? – не поверил я. – И ничего взамен?

– Ничего, – коротко ответила мне трубка.

Еще из первого знакомства с Костей я вынес впечатление о нем как о человеке приятном и легком в общении, но чтобы вот так – деньгу раздавать, – я и помыслить не мог.

Тогда мы не на шутку встревожились. Он действительно ни о чем не просил. Сказал, что даст денег. Ему, мол, нравится наша программа, и он готов стать нашим спонсором.

– За рекламное время? – настаивал я.

– Нет.

– Значит, просто дать информацию о тебе в титрах?

Он подумал и снова сказал:

– Нет.

– Тогда в чем смысл?

– Ни в чем. Просто даю деньги – и все.

Я почувствовал себя полным идиотом. Зато Демин, когда я ему обо всем рассказал, отнесся к этому совершенно спокойно.

– Дают – надо брать, – голосом доброго наставника пожурил меня Демин.

Ему как администратору программы было