Предчувствие апокалипсиса - Татьяна Аксинина

художник оставил что-то ценное своей первой семье? И теперь кто-то хочет убрать наследницу, чтобы заполучить это? Что же станет с Димой, если меня не будет? Надо срочно отказаться от наследства, если оно есть, лишь бы меня оставили в покое!»

Ника набрала номер Лидии Зайко, не надеясь на быстрый ответ. Игоря рассказывал, что мать способна от рассвета до заката обрабатывать огород. На удивление, та ответила быстро.

– А Ника. Здравствуй… удачно позвонила… чай пью со свежим вареньем… отдыхаю… Надеюсь, у тебя все в порядке?

Ника не стала распространяться про свои дела:

– Тетя Лида, я спросить хотела, ты знакома была со второй женой Ильи Ставрова?

– Кого-кого? Ставрова? Ну, да, я встречала Викторию пару раз, когда бывала в Москве. А зачем тебе она?

Ника проигнорировала вопрос.

– И как она тебе показалась?

– Модная, красивая, неглупая, но…

– Что?

– Про таких говорят: «Мягко стелет, да жестко спать».

– А мама общалась с отцом?

– Илья с Агнией прожили года два всего до развода. Ставров никогда не приезжал больше в Новосибирск. Он долго не женился, – богема, знаешь ли, – лет 10 пробегал холостяком. Но потом остепенился, нашел себе молоденькую красивую жену. Тогда он вдруг пригласил Аду в гости на каникулы. Ей лет 14 было. Она упоминала как-то об этом в разговоре.

– И как маму приняли?

– Ужасно.

Лида принялась вспоминать подробности того, что ей рассказала подруга. Картина вырисовывалась неприглядная. Илья Ставров сам пригласил Аду, обещал Москву показать, поводить дочку везде. Но что-то сдвинулось, отпуск он отгулял раньше. А теперь был занят большую часть времени. «Девочки, сходите куда-нибудь без меня». Мачеха оказалась немногим старше Ады, но дружбы не возникло. Виктория проявила себя завистливой, жадной и ревнивой. Ей сильно не нравилось, что муж высылает деньги на дочку от первого брака, а теперь еще потратился на дорогу в Москву и обратно. «Ты им ничего не должен. На те деньги, что ты посылаешь, у них в Сибири можно в золоте купаться», – упрекала она мужа в первый вечер, когда думала, что Ада уже спит. Ещё она часто твердила Аде, что квартира – их совместно нажитое имущество, пусть никто другой на неё не претендует. Уж на что Ада никогда не ругалась, но назвала мачеху «Выдра». По Москве она гуляла совсем одна, купила карту достопримечательностей и прекрасно обошлась без Виктории. И один раз они втроем сходили в какой-то театр, билеты отец заранее брал. Желание общаться со второй семьей отца у Ады пропало, да и не приглашали её больше.

– А почему ты интересуешься Викторией?

– Слышала, что она умерла.

– Что ж, все мы под Богом ходим.

Ника немного успокоилась. «Не может быть никакого ценного наследства, вряд ли Виктория упустила бы что-то из своих цепких рук. А если бы дедушка, вопреки воле жены, завещал нечто ценное маме, то ей бы сообщили ещё тридцать лет назад».

Как только солнце склонилось к закату, и спала дневная жара, Ксения, как всегда, пошла в огород. Ника предложила помочь с прополкой, но она опять отказалась от помощи.

– Нельзя тебе в наклон, голова ещё заболит, а приседать коленка не даст. А мне не привыкать, я люблю в своём огороде работать.

«Как она меня бережет! Что бы в доме поделать? Хоть пыль тряпочкой протру».

Ника простирнула тряпку, сделанную из куска махрового полотенца, отжала здоровой рукой и пошла методично вытирать подоконники, тумбочки, шкафчики. Пыль, конечно, нашлась, хотя Ксения содержала свой дом в чистоте и порядке. В своей комнате Ника помыла зеркало шифоньера, в зале протерла листья фикуса, нижние перекладины стульев. Из зала дверь в спальню хозяйки не закрывалась никогда, просто висели льняные набивные шторы. Ника протерла карниз штор, привстав на цыпочки, выполоскала тряпку и вошла в комнату. Снова это чувство, что она уже видела этот диван, тумбочку перед ним, ковер на стене и палас на полу, старенький платяной шкаф. На тумбочке стояли настольная лампа с жестяным абажуром, аппарат для измерения давления в коробке и бутылка с водой, лежали упаковки таблеток и стопка книг. Ксения держала под рукой валидол и капотен. «Сердце, давление», – определила Ника. Она протерла лампу, коробку, передвинула книги. «Интересно, что она читает перед сном? Джейн Остин «Гордость и предубеждение» – неплохой вкус, английская классика». Вторая книга оказалась старым семейным фотоальбомом в темно-зелёных корочках. Ника протерла обложку с тисненым цветком, положила альбом на место, и тут до неё дошло: вот где можно найти, что же не договаривает добрая бабушка.

От этой мысли Нику бросило в жар. Она протянула руку – и отдёрнула. «Как-то это нехорошо, как подглядывать. Но, с другой стороны, мне действительно угрожает опасность, а я всё ещё много не помню. Что там может быть ужасного? Не изобличат же эти фотографии Ксению как шпионку иностранную или главу мафии. В конце концов, это и моё прошлое тоже, раз мы – родственники. Ксения сама мне его показывала, вон оттопыривается обложка, где снимки наши с Димой».

Ника перенесла альбом на стол в зале, села и стала аккуратно листать, чтобы ничего не выронить.

Сначала шли фото, ничего не говорившие Нике, например, пионерское детство Ксении, её свадьба, семейные снимки с мальчиками-близнецам, светловолосыми, одинаковыми до невозможности. Знакомое парадное фото Агнии Аркадьевны. Подрастающие мальчики на новых качелях. Другая семья на фоне бревенчатого домика: муж, жена, две девочки с косичками. Хорошенький домик, окна с резными наличниками. А лица почти не разглядеть, мелко. Справа у дома навес, под ним машина. Пошли фото Димы, начиная от выписки из роддома. А вот Ксения сидит на качелях, держит мальчика, здесь уже Диме примерно 2 года.

Памятник с тремя овальными фотографиями «Кузнецов Евгений Николаевич, Карева Ада Ильинична, Карева Софья Андреевна». Общая дата смерти 7 августа 2009 г.

Ника долго сидела в оцепенении. В голове пульсировала боль, но сознание было ясным до жути. Лучше было бы не вспоминать этого никогда! Мама, сестра и отчим – все погибли в пожаре, в этом домике, а загорелся он оттого, что муж Ксении, Николай Кузнецов, алкоголик, сорвался в запой, поругался с сыном и в отместку поджег его машину.

Ника выбежала из ворот, не чувствуя ног под собой. Альбом она бросила на столе. Пусть Ксения увидит, поймет, и отстанет от неё навсегда! Когда она, прихрамывая, пришла на автостанцию с неудобной сумкой на боку, оказалось, что последний автобус в Новосибирск ушел два часа назад. Смеркалось, ветер гнал низкие черные тучи.

«Что же делать? Вызвать такси? Ездят ли они