Черное дерево - Мерседес Рон

показал мне медицинское свидетельство, подтверждающее, что ты девственница. Я захотел познакомиться с тобой, и мне было достаточно взглянуть на тебя, чтобы понять – это правда. И тогда я пожелал заполучить тебя, а если бы что-то пошло не по плану, я всегда мог перепродать тебя за целое состояние, втрое дороже, чем заплатил твоему ничтожному папаше. И мало того что сегодня утром меня разбудили из-за всех этих неприятных сюрпризов, так мне еще и сообщили, что какой-то говнюк наговорил обо мне гадостей и попытался испоганить завтрашнюю операцию…

Маркус повернулся к игорному столу.

– Послушай… Я не знаю, на что ты намекаешь, но я…

Маркус спустил курок, и я завизжала. Пуля вошла Диме в лицо. Тот рухнул, и пол залила кровь.

Остальные трое поднялись и с угрозой посмотрели на Маркуса.

– Кто-нибудь еще хочет что-то сказать? – осведомился он.

Все молчали.

Я была так напугана, что не могла даже заплакать. Взгляд мой был прикован к человеку, глаза которого были широко открыты в тот миг, когда пуля заставила его умолкнуть навсегда.

– Ну что ж, прекрасно, – сказал он, убирая пистолет под пиджак. – Итак, план остается в силе. Всем ясно, что бывает, когда кто-то пытается наложить лапу на мою собственность?

Все молча кивнули.

Маркус повернулся ко мне.

– Иди сюда! – приказал он, глядя на меня злобным, но при этом восторженным взглядом, как будто убийство приятеля доставило ему истинное удовольствие. – Сейчас же!

Я медленно подошла к нему.

Он взял меня за подбородок и заставил посмотреть на Диму.

– Видишь? – прошипел он мне на ухо. – То же самое будет со всеми гребаными членами твоей семьи, если с этой минуты ты не станешь в точности исполнять все, что я скажу. Ты меня поняла, принцесса?

Я медленно кивнула.

– Перемирие закончилось.

8

Марфиль

Мы вышли из комнаты, как будто ничего не случилось. Все видели, что я на грани обморока. Из головы Димы все еще текла на ковер кровь, пробуждая в моей душе воспоминания, с которыми я не хотела и не могла смириться. Не здесь… Не с ним…

Люди расступались, пропуская нас. Все здесь прекрасно знали, кто такой Маркус, и смотрели на него с ужасом. Как можно быть такой идиоткой и поверить, что он будет защищать меня, пока мне не удастся сбежать?

Или он в самом деле что-то чувствует ко мне?

– Садись в машину, – приказал он, открывая дверь со своей стороны и глядя на меня через крышу.

На миг я засомневалась. Я посмотрела на другой конец улицы, где высились деревья, так и манившие укрыться среди них. Бежать, затеряться, пойти в полицию и рассказать об увиденном, о том, чему я стала свидетельницей, казалось мне лучшим вариантом… во всяком случае, в эту минуту.

– Я верну тебя обратно, прежде чем ты успеешь сосчитать до трех, – сказал он. – Живую или мертвую, мне все равно.

Я посмотрела на него и поняла, что он говорит серьезно.

– Садись в машину, – приказал он.

Я повиновалась.

– Больше всего в жизни я ненавижу, когда мне морочат голову. И когда мне лгут, а ты сделала и то, и другое, – сказал он, глядя вперед.

Боковое стекло было опущено, он опирался локтем на окно, придерживая руль другой рукой.

Я ничего не сказала. Просто не могла говорить: слова застревали в горле.

– Я думал, ты начинаешь что-то чувствовать ко мне. Думал, моя забота заставит тебя посмотреть на меня иначе.

Я по-прежнему смотрела вперед.

– Так ничего и не скажешь? – спросил он.

Лишь спустя несколько секунд я смогла открыть рот.

– Меня сейчас вырвет.

Он посмотрел на меня и в ту же секунду остановил машину.

Я открыла дверцу, и меня стошнило. Меня рвало, пока в желудке ничего не осталось, а во рту не стало горько от желчи.

Он схватил меня за волосы, и меня снова затошнило.

Придя в себя, я посмотрела на него с ненавистью.

– Убери руки, – потребовала я.

Мой тон явно удивил его. Или мне показалось?

– Значит, убрать руки? – спросил он, снова превращаясь в настоящего Маркуса.

Он рванул рычаг, откинув сиденье, и через полсекунды навис надо мной.

– Значит, убрать руки? – повторил он, крепко прижимая меня к себе.

Я запаниковала и дернулась.

Он поднял руку и отвесил мне пощечину. Я застыла от изумления и боли.

– Глупая девчонка! – бросил он, прижимаясь ко мне бедрами. – Я мог бы взять тебя прямо сейчас, если приспичит. Ты меня слышишь? Я мог бы трахать тебя, пока не станешь умолять меня остановиться, а потом… Знаешь, что было бы потом?

Я посмотрела на него полными слез глазами.

– Ты больше не будешь стоить ни гроша.

«Он использует тебя, а когда ты ему надоешь, выбросит в канаву, и твоя жизнь станет настолько ужасной, что ты предпочтешь умереть», – прозвучали эхом у меня в голове слова Ники.

Теперь они приобрели совершенно новое значение. Уж не на это ли она намекала? Не это ли кроется в прошлом моей матери?

– К счастью для тебя, ты для меня важнее денег или быстрого перетраха в машине, – сказал он. – Как бы я тебя ни хотел, как бы сильно ты меня ни распаляла… Дела есть дела, а в делах я король. – Он отодвинулся, возвращаясь на место. – Но прежде я должен был убедиться, что тебе не прострелят башку.

Он завел мотор и вернулся на шоссе. Я устроилась на сиденье и пристегнула ремень. Щека нестерпимо болела, но еще больше болело сердце от того, что я сейчас узнала.

Когда я набралась достаточно смелости, чтобы снова заговорить, я понимала, что, если встану на эту дорогу, обратного пути уже не будет.

– И давно ты этим занимаешься? – хрипло спросила я. Видимо, голос сел после того, как Маркус сдавил мне горло.

Он посмотрел на меня, а затем снова уставился на дорогу.

– Чем? – с равнодушной улыбкой ответил он.

– Торговлей женщинами…

– С тех пор как обнаружил, что это весьма прибыльный бизнес, – произнес он таким тоном, словно речь шла о торговле сэндвичами во время баскетбольного матча.

«Вот сукин сын…» – подумала я.

– И когда же ты это обнаружил?

Он испытующе посмотрел на меня.

– Я знаю, что твой отец привез мою маму из России. Знаю, что он наверняка задурил ей голову бредовыми идеями о лучшей жизни, а главное – о лучшей работе. Ведь так?

Маркуса, казалось, удивили мои вопросы.

– Ты слишком любопытна.

Я выдержала его взгляд, пока он снова не уставился на дорогу. Однако он продолжал коситься на