Я навсегда тобою ранен... - Андрей Орлов

Заорали одновременно. Но кряжистый уже терял равновесие, товарищ давил – рухнули оба: рослый сверху, а тот, что под ним, треснулся затылком о монолит и потерял на миг сознание. Удар головой – в кустистую переносицу, и снова прощание с реальностью, теперь уже надолго. Угловатый торжествующе заорал, врезал по челюсти, затем еще раз и бил, пока кулак не онемел, кожа не порвалась на костяшках, а физиономия противника не стала хорошим ромштексом...

Несколько секунд он сидел в оцепенении.

– Ну, вы даете, Муксун... – прохрипел, отползая от поверженного товарища. Повертел очумело головой. Что это было?

Слишком быстро, на свою погибель, кряжистый пришел в себя. Не мирилась душа с поражением. Рычал, изрыгая пену, приподнялся на локтях, засадил ногой угловатому в копчик. Вахлан свалился на ожившего, тряхнул, вцепившись в ворот, врезал локтем и поволок, отдуваясь, к обрыву. Тот цеплялся, царапал камень когтями. Предсмертная тоска зажглась в глазах.

– Вахланя, постой, не гоношись... Я объясню, Вахланя...

– Замаешься объяснять, Муксун... – хрипел длинный. – Я же понимаю, скорешились вы с Крессом, подговорил ты его втихую завалить нас с Хомяком... Вот только не допер твой дружок, что ты и его замочишь после нас... Не так, Муксун? А рюкзачок и сам оттащишь. Не тянет своя ноша, нет? Сука же ты все-таки...

Возразить бедолага не успел – сильным толчком Вахланя столкнул Муксуна с обрыва. Послушал, как сыплется глина. Затем пересек площадку, подобрался к другому краю, где буйствовал водопад, сел на корточки. Лег, раздвинув ноги. Постепенно ошалевшее лицо разглаживалось, глаза теплели, он делался блаженным, почти счастливым. Обрыв фактически не был отвесной стеной. В полуметре от ребра утеса имелся козырек шириной и глубиной порядка метра. Хомяк пролетел мимо, зацепиться не сумел – о чем наглядно свидетельствовала обломанная ветка мертвого куста, вклеившегося в обрыв. На соседнем сучке – а этот, как ни странно, оказался прочным – красовалась... лямка повисшего над водопадом рюкзака.

Он нащупал подходящий выступ, стащил ноги на козырек, слез сам, посидел в скрюченном виде – эдакая пародия на Родена. Прочность козырька оставляла сомнения – имелся у него в крови индикатор опасности. Но уйти так просто человек не мог. Помня об одной опасности, он забыл про другую. Лег плашмя на выступ, подтянулся к краю обрыва, выпластал обе руки, напрягся, поднатужился... и снял с сучка лямку.

Пот хлынул со лба. Тяжесть рюкзака тащила в свирепствующий водопад, жилы работали на разрыв. Вахланя зацепился носками за зубчатую выемку у стыка карниза со стеной. Начал медленно, сантиметр за сантиметром, вытягивать лямку. Когда показались засаленные завязки, он не стал искушать судьбу – вцепился в ткань звериной хваткой, ломая заскорузлые ногти, не чуя боли, выволок на козырек элемент туристского снаряжения. Полежал, восстанавливая дыхание. Блаженная улыбка расползалась по лицу. Вахланя развернул рюкзак, влез в одну лямку, сделав «мостик», влез в другую, замкнул карабин между лямками. Перевернулся вместе с рюкзаком, отжался от карниза, взгромоздясь на колено. Встал.

Поздновато он сообразил, что не сможет с рюкзаком выбраться на площадку. Силы уже не те. И тяжесть за спиной – приличная. Потянет назад – загремит с обрыва к едрене фене...

– Ну-ну, – насмешливо прозвучало над головой. – Неправильно поступил, дружок. Давай сюда руку.

Вахланя вздрогнул, вскинул голову. На краю обрыва, повернувшись к нему левым боком, стоял человек. Он протягивал растопыренную пятерню. В правой был зажат пистолет.

Несчастного затрясло. Он знал, он чуял, что за ними кто-то идет...

– Давай ручонку, не бойся, не укушу, – ласково повторил незнакомец, отступая правой ногой и немного приседая.

Человек попятился. В глазах незнакомца отражалась так ненужная сегодня смерть...

– Куда же ты, родной? – удивился человек с пистолетом. – А ну-ка поднимайся живенько...

Не нужно быть пророком, чтобы предвидеть ход событий. Он выстрелит, когда вытащит. Пистолет не вырвать, далеко. Выкручивать руку, трепыхаться – оба загремят в водопад. Но пока он внизу, незнакомец не откроет огонь – покойник может сорваться.

Это не было решением. Спонтанный поступок. Подыхать по-любому – но от одной мысли, что кому-то достанется содержимое рюкзака... Вахланя попятился, качнулся на краю. Лучше не оглядываться.

– Эй-эй, – насторожился незнакомец. – Давай-ка без психических штучек, дружище. Отдаешь рюкзак, расходимся мирно...

Он машинально дернулся вперед. А Вахланя машинально отпрянул. Его нога сбила камешек на краю, сорвалась в пропасть. Панический ужас застыл в глазах обоих, человек с рюкзаком всплеснул руками, прежде чем сорваться и рухнуть в ревущий водопад...