Спасти Вождя! Майор Пронин против шпионов и диверсантов - Арсений Замостьянов

Лев Сергеевич всплеснул руками:

– Как не помнить! Я именно тогда как раз задумал первую серию рассказов о майоре Пронине! А братья-писатели говорили мне, что советскому народу не нужен свой Шерлок Холмс! Первый рассказ мне удалось напечатать только в собственном журнале «Вокруг света». Я его тогда редактировал.

– Как же, читал, читал. «Синие мечи». Мы ведь когда познакомились? Лет за пять до этого, в начале тридцатых? А «Синие мечи» – это мое первое дело. Я вам рассказал, а вы цап-царап – и в журнальчик.

– Да, боевое было время. Мы тогда и не знали, что впоследствии его назовут предвоенным.

– Вы не знали, Овалов, а я знал. Обязан был знать. Должен вам сказать, что это время, как ни странно, останется в истории не только в связи с вашими литературными победами и мытарствами. Есть один эпизод, о котором не принято было вспоминать. Вы можете обследовать всю Ленинку – но ни в одной газете, ни в одной книжке не найдете ни намека на это дело... Хотя начиналось оно некоторым образом именно в Ленинской библиотеке. Да и закончилось в библиотеке – правда, не в Ленинской.

Именно такого разговора Овалов ждал все эти дни! Не вспугнуть бы откровенность! Писатель с равнодушным видом налил себе еще морсу:

– Это было осенью тридцать восьмого?

– Да. У вас хороший слух, Овалов, в нашем возрасте это редкость. Все началось в октябре. Участники тех событий уже не способны вспоминать. В живых остался, пожалуй, один я. Но учтите, Лев Сергеич, что это не материал для новой книги! Писать об этом в наше время – безумие. Пожалуй, только ваши внуки получат право написать об этом. У меня нет детей, некому передать тайну... Пускай это будет вашим семейным секретом.

– Вы знаете меня больше тридцати лет...

– ...и ни разу, Лев Сергеевич, вы не дали повода усомниться в вашей надежности. Поэтому я и затеял этот разговор именно с вами. Вы будете единственным человеком, посвященным в тайну тридцать восьмого года. Единственным! Гордитесь и помалкивайте!

– Эти слова давно уже стали девизом писательской профессии...

Пронин улыбнулся:

– А вот иронизировать не надо. Я вывез вас в дом отдыха не для того, чтобы вы посмеивались над моими словами, а для того, чтобы я мог вольготнее посмеиваться над собой... Но этот рассказ – не для столовой. Предлагаю переместиться в мой номер. Коньяк и лимоны у меня есть. Запаситесь терпением часов на пять.

Овалова смотрел на Пронина с восхищением: этот пожилой израненный человек сумел сохранить память, перед которой меркнут все ультрасовременные электронные машины! Он будет говорить пять часов – и ни разу не собьется. Просто народный сказитель, а не чекист! Для него, наверное, не представляет труда близко к тексту пересказать «Войну и мир» или «Тихий Дон». Сколько раз уникальная память помогала Пронину выпутываться из гиблого дела...

– Итак, туманная осень тридцать восьмого года... – начал Пронин, когда они расположились в креслах у открытого окна. – Возьмите яблоко, Лев Сергеич, и пейте понемножку коньяк. Апельсинов, извиняюсь, у меня покамест не имеется.

Бутылка армянского КВ ВК стояла на табуретке. Там же, на тарелке, лежали три яблока и нарезанный лимон – редкость для мая месяца.

– Эта история началась в октябре тридцать восьмого. Берия тогда только обживался в кабинете на площади Дзержинского. А работы у нас было немало...