Явка с повинной - Виктор Алексеевич Пронин

увидел лодки у берега, намекнул, что здорово на меня надеется. Мне тогда это лестно показалось, я ведь не знал, что дальше будет. А дальше... В общем, тогда он мне и сообщил, что недалеко, в прибрежных камышах, лежит человек. Сказал, что ударил этого человека камнем по голове. Тот якобы сам был виноват, а он только защищался. И потребовал лодку, чтобы отвезти убитого подальше от берега. Спросил еще, знаю ли я глубокие места на реке. Я сказал — знаю. Мы отчалили. Я сел на весла...

Сейчас это звучит дико, я понимаю, но все так и было. Я действительно сел вместе с ним в лодку. Вначале думал, что он врет, что лодка потребовалась ему для чего-то другого. Но потом, когда увидел на берегу того человека...

Что я могу сказать в свое оправдание? Он угрожал мне, но, знаете, все угрозы поблекли, когда я увидел... В общем, он сказал, что я могу вот так же лежать в этих самых зарослях с проломленным затылком и никто не найдет меня до самой весны.

Мы сбросили убитого в воду. Правда, перед этим парень обыскал его, но, кроме нескольких рублей, ничего не нашел. Да, были еще какие-то документы, но он, кажется, швырнул их в реку. А потом начались те трое кошмарных суток, когда он боялся отпустить меня. Сначала мы отправились в депо, это рядом с нашим домом. В столовой поужинали и всю ночь сидели за пустым столиком. Там столовая открыта круглосуточно: приходят электровозы из рейсов, снова уходят... Под утро мы забрались в кабину электровоза. Когда рассвело, парень потребовал, чтобы я снова взял лодку, и мы объехали места, где были вечером. Он боялся оставить следы, боялся — что-нибудь всплывет...

Теперь я осознаю, что мог позвать рабочих, сидевших за соседними столиками, мог кликнуть дежурных. Но не сделал этого. Между нами к тому времени возникло нечто вроде сообщества. Знаете, такое чувство, будто мы друзья по несчастью...

Он купил два билета на поезд и заставил меня поехать вместе с ним — боялся, что я заявлю в милицию. Ему казалось, что чем дольше он сможет продержать меня при себе, тем меньше останется следов, и его не смогут найти. Больше всего он опасался оставить следы, все время о них думал. Даже в деповской столовой пил чай, держа стакан через салфетку, чтобы не оставить отпечатков пальцев. Конечно, это было смешно, потому что стаканы тут же уносили в посудомойку. Стулья там алюминиевые, так он старался их тоже не касаться — ногой пододвигал.

Прошу учесть, я пришел добровольно. И еще я настаиваю на том, что все время действовал под страхом и угрозами. Я могу принести характеристику с места работы. У меня нет ни одного замечания. Вызовите людей, которые меня знают, — они вам подтвердят...

Тупик

К показаниям Владимирова отнеслись всерьез, хотя прокурор поначалу усомнился в их достоверности. Случай был действительно уникальный. Чтобы человек почти добровольно помогал совершенно незнакомому преступнику скрывать следы (и какие следы!) — подобного никто не мог припомнить.

— Если все было действительно так, — заключил прокурор, — то этому гражданину не откажешь в своеобразном мужестве. Ведь он пришел с повинной, сознавая, что несет ответственность.

— А мне кажется, — сказал следователь, — что его приход сюда вызван отнюдь не мужеством. Да, это явка с повинной. Но за ней — перестраховка. Вчера он был на побегушках у убийцы, а сегодня пришел к нам рассказать об этом и покаяться. Случается, что и трусость толкает людей на красивые поступки. Владимиров боится жить дальше со своей тайной, она оказалась слишком тяжелой для него. Я допускаю, что он порядочный человек, не крадет на своем мясокомбинате, переходит улицу в положенном месте, не ездит «зайцем» в автобусе. Но я не уверен, что он это делает по убеждению, а не из трусости. И, может быть, даже страдает от того, что не способен украсть или проехать бесплатно.

Оперативная группа выехала на место происшествия в тот же день. В ее составе были следователь, фотограф, судебно-медицинский эксперт, работник с собакой. Владимиров уверенно показал место в зарослях, где лежал труп. Показал лодку, весла, даже ключ от замка, которым лодка крепилась к металлическому колышку, вбитому в прибрежный песок. Все эти действия были необходимы, так как следователь должен был прежде всего наверняка убедиться в том, что Владимиров не лжет, не оговаривает себя и неизвестного парня по имени Николай. Чего не бывает!

Установили, что замок несколько дней назад открывался — об этом свидетельствовали свежие царапины на ржавчине. Весла, на которые указал Владимиров, были более влажными, чем другие, сваленные в сарае. На берегу, в том месте, где якобы лежал труп, трава действительно была примята. А потом эксперт нашел капли темно-бурого цвета. Почти съеденные осенним туманом, они были едва заметны на листьях камыша. Нашли и камень с такими же следами. Как потом выяснилось, кровь человека на нем оказалась той же группы, что и на камышах. Конечно, тогда, во время поиска, никто не мог утверждать, что еле заметные буроватые пятна на листьях и камне — наверняка следы преступления. Но позже, когда была проведена экспертиза, стало совершенно ясно: это кровь.

Поднявшись по тропинке от берега, следователь вышел к автобусной остановке. Вверху проходила широкая асфальтированная дорога. Судя по виду тропинки, ею пользовались только летом, когда на реке можно было и порыбачить, и искупаться. Возникла версия, что преступник и его жертва приехали сюда на автобусе и вышли к воде именно в этом месте. Густые заросли камыша не позволяли прийти сюда берегом. Пробраться сквозь них, не оставив следов, было невозможно.

Владимиров не смог точно показать место, где они сбросили труп в воду: стемнело, мол, да и состояние у него в тот момент было не такое, чтобы все запомнить. Попробовали воспользоваться услугами водолазов, но они оказались бессильны: в мутной осенней воде дно не просматривалось даже на метр.

А вскоре ударили морозы. Спокойная поверхность воды быстро покрылась льдом, и поиски пришлось прекратить.

Следователь прошел по следам Владимирова и Николая, оставленным ими во время похождений в городе. Он встретился с рабочими, которые были в столовой депо как раз в ту ночь, когда там сидели эти двое. Многие помнили их, описали Николая, но не добавили ничего нового к тому, что уже было известно.

Собственно, вся работа дала лишь подтверждение тому, что преступление было совершено. Получить же неопровержимые