Незнакомец. Суровый батя для двойняшек - Регина Янтарная

Прищуривает глаза, играет мышцами груди и желваками на скулах, которые внезапно становятся очень подвижными.

Молчит. И меня окутывает его равнодушием. Как так? Он же считает, что я замужняя женщина, состою в браке, дома меня ждет любимый супруг.

А что сделал Мирон? Только что переспал с чужой женой! И считает при этом что совершил благородный поступок?

А если бы я была по-настоящему замужем? И муж был у меня не фиктивный, а тот, с которым я бы делила супружеское ложе. Тогда что?

Во что превратился Седой? Юзает замужних дамочек?

Через мгновение срываюсь с места. Мир не спешит за мной, остается ровно лежать на попе. Он не спешит утешить меня, успокоить. Ему плевать на мои чувства.

В душе саднит рана.

Пытаюсь закрыться в душе, чтобы поплакать. Не успеваю – Мирон распахивает кабинку и забирается ко мне.

Хочу его оттолкнуть, но ничего не выходит. Мало сил прикладываю, потому что не хочу это делать.

Любовные ласки становятся горячими, и кожа горит везде, где касается меня мой бывший.

Постепенно сердце успокаивается, и я забываю, что всего десять минут назад мы играли с Миром сердцами и чувствами друг друга.

– Ты нестерпимо красивая, – мужчина целует меня в плечо и одичало смотрит на меня.

И я не скрываю, что очарована им.

Глядим друг на друга как в ту единственную ночь в нашей жизни.

– Еще встретимся?

Широко распахиваю глаза. Зашкаливающая наглость со стороны бывшего импонирует и раздражает одновременно.

Маша, осторожнее! Играешь с огнем, – предупреждаю себя мысленно.

В ответ провожу ладонью по холеному брутальному лицу и борюсь с тем зверем, который снова начал поднимать свою голову у меня в груди. С любовью к этому мужчине. К отцу моих детей. К единственно настоящему мужу, с которым мы венчаны перед Богом.

Ма-ша! Нельзя позволить любви проснуться. Не буди ее!

Вопреки моему желанию, теплые эмоции и чувства рвутся наружу. И я снова и снова целую Седого.

На красивых, изящно изогнутых губах играет дерзкая улыбка.

Какой же он бессердечный!

Или наоборот? Раненный зверь спит внутри его крепкой груди? На лице – маска бессердечности, а в груди – боль. Мир никому не верит, боится, что сделают больно, поэтому нападает сам?!

Похоже, я снова делаю глупость – оправдываю его в своих глазах. Возможно, не хочу, чтобы у моих малышей отец был мерзавцем?

Красивый. Статусный. Сбежавший из полиции в бизнес. И уже наживший себе новых врагов.

Из груди рвется стон. На мгновение кажется, что не смогу стать палачом Седого. Не потому что люблю… с этим я справлюсь. Справлялась же пять лет. А потому что он – отец. У него растут двое чудесных малышей, и, возможно, Мир им еще пригодится.

– Ты расстроена? – мужчина помогает мне одеть обувь. Мы уже прощаемся в холле красивого особняка.

Он шутит???

Спрашивает меня, расстроена ли я?!

Издевается!

Гляжу в эти наглые глаза напротив и понимаю, что уже не знаю, что испытываю к мерзавцу. Убеждаю себя в том, что любой женщине просто надо любить. Вот такая как я придумала себе фэнтезийного Мирона и любила все эти годы. А он не такой. И не стоил того, чтобы я заливала слезами подушки.

Хохот рвется наружу, и я понимаю, что должна поскорее убраться отсюда. Нет, не для того, чтобы посмеяться над ситуацией. А для того, чтобы спрятаться от всего мира и поплакать в подушку.

А завтра я снова стану каменной леди с каменным сердцем и острым умом. И вспомню того, кто обидел меня сильнее всех.

Маша Угрюмова обид не прощает.

– Маш, когда следующий раз? – кричит вслед Седой, но я ухожу, не сообщая ему дату встречи. Пусть будет сюрприз.

Мирон, знаю, ты не любишь сюрпризы… Поэтому в твоей жизни их будет много. Я позабочусь об этом!

Глава 23

Мария

Возвращаюсь домой от Седого пришибленная и морально убитая. Я ехала к нему, чтобы посмотреть как он будет страдать и мучиться, маяться, что потерял такое сокровище в лице меня.

Но бывший муж вел себя как последний…

Могу подобрать только плохие слова, хороших у меня для него нет и никогда не будет.

Сегодня я столкнулась со своим прошлым, которое напоминает мне о себе каждый день, когда смотрю в детские глаза. Но всё же, сегодняшнее потрясение было таким сильным, что я сгораю от желания отомстить!

До последнего надеялась, что что-то значу для него, что не пустое место. Оказалось, всё не то, чем кажется. Я нарисовала себе любовь и любила, и ненавидела человека, разрушившего моего отца, братьев, меня.

Приезжаю домой, в гостиной тихо. Смотрю на часы, судя по всему, дети занимаются. Что у них сегодня по графику? Ритмика, пение, математика или психология?

Господи!

Кутузов такой наивный. Считает, что правильное поведение и финансовая грамотность должны прививаться ребенку с молодых ногтей.

Алене и Алеше всего четыре года. Дети хотят одного, чтобы их любили папа и мама.

Мама их безумно любит, только Кутузов запрещает мне много сюсюкать с детьми. Даже дочку не позволяет обнимать и зацеловывать.

– Поцелуй утром и вечером.

Если не целовать малышей сейчас, то, когда еще?!

Сам Кутузов не может иметь детей, у него есть старший сын, сделанный в далекой молодости. А сейчас не может. Или не хочет. Я не вдавалась в подробности. У нас фиктивный брак, мы не спим. Делим общий дом, общий бизнес, основанный на деньгах банды Угрюмого.

Именно мой супруг сейчас отмывает деньги моего отца. Только для всех всё выглядит иначе. Я – дочь свергнутого авторитета. Мой муж – уважаемый бизнесмен. Даже его сын не в курсе, чем занимается на самом деле отец – отмывает деньги мафий.

Вроде живет не на Сицилии, и в подобное верится с трудом.

– Аврора! Ты здесь? – захожу в столовую и застаю дневную няню детей за странным занятием – вышивает, сидя за столом.

– Вышиваешь? Как давно? Дети на уроке?

– Нервы успокаиваю, – лепечет женщина и прячет глаза в вышивке.

– Что случилось?

– Я не могу это слушать! Сегодняшняя тема занятия – как скрывать от людей правду. Это невыносимо! Им всего четыре! Машенька, сделайте что-нибудь, – умоляет меня женщина. – Нельзя деток учить лжи с таких лет. Он же внушает им, что это нормально! Но это не норма поведения в нормальном обществе! – в серых глазах стоят слезы.

– Рора, – осторожно прикасаюсь к вышивке. – Не