Кровавый рассвет - Микки Спиллейн

— До одиннадцати я на Генеральной Ассамблее. После этого должна заниматься перепиской, но ничего срочного. Можно отложить.

— Хорошо. Слушай и не задавай вопросов. За тобой следит парень из ЦРУ, его зовут Альберт Каттер. — Я быстро описал его и добавил: — Он там для твоей защиты и для выяснения моего местонахождения. Сейчас я в кольце. Когда приедешь в контору, пусть твои мальчики задержат его ненадолго. Быстро приезжай в тот маленький рыбный ресторанчик, где мы с тобой были однажды.

— Помню, милый.

— Привези сумку с одеждой. — Я посмотрел на Соню. — Двенадцатого размера, черные очки, шляпу, плащ — все, что может скрыть женщину. Я тебя там жду в полдень.

— Отлично.

— О'кей, крошка.

— Тайгер?

— Что?

— Я тебя люблю, но иногда... ты путаешь меня, но я все равно тебя понимаю.

— Тогда, черт возьми, куда ты деваешься по ночам? — спросил я, не в силах скрыть раздражение.

Она рассмеялась, как смеется женщина, когда поймает вас на крючок:

— А ты очень хотел бы узнать?

Соня тоже улыбалась, но одними глазами, она улыбалась со знанием своей победы, триумфа этой ночи и этого утра, когда призом в игре двух тигриц был тигр-мужчина.

— Это твоя девушка? — спросила она.

— Мы собирались пожениться, когда все закрутилось.

— Я виновата, но теперь понимаю твой пыл. — Ее полные соблазнительные губы изогнулись в улыбке. — Я думаю, что и ты понял меня. Нехорошо, когда долго остаешься одна и никого нет рядом.

— Да.

— Она никогда не узнает, Тайгер.

— Будем надеяться.

— Ты жалеешь?

Я встал, подошел к ней и взял ее лицо в ладони. Как она была прекрасна, стоя вот так в свете солнца! Пепельно-белокурые волосы казались почти белыми.

— Нет, девочка, никаких сожалений. Это было чудесно и необходимо. Ты великолепная женщина.

Она встала на цыпочки, поцеловала меня в губы, отступила, чтобы посмотреть мне в лицо, и опять прильнула ко мне. Я чувствовал, как ее пальцы впивались в мои плечи. Ее язык был чудесен, он просил еще, еще, и, когда я наконец оторвался от нее, она сказала:

— Надеюсь, что это не все, правда, мой тигр? Я тронул ее подбородок пальцем:

— Давай не будем искушать судьбу!

В десять часов я спустился вниз и позвонил полковнику из будки автомата. Он был на месте, попросил кого-то выйти из его кабинета и спросил:

— Ты чист?

— Вполне.

— Тогда позволь все тебе рассказать по-быстрому. ЦРУ получило сведения об одном из двух покойников, которых ты оставил сам знаешь где. Идентификацию получили из Мехико-Сити. Он был задержан по обвинению в убийстве, но улизнул и, очевидно, приехал в Штаты -с другим заданием. За ним охотится Интерпол, он наемный убийца с богатым прошлым. Насчет другого сведений нет, привлекла внимание только его обувь. Она иностранного производства. В здешних досье нет ни фото, ни отпечатков, но они послали материалы нашим людям за океаном.

— Кто-то здесь отдавал им приказы?

— Само собой. Мы можем засечь руководителя операции, но не в состоянии обнаружить канал связи.

— Что насчет Сони Дутко?

— Словесные портреты из разных мест. Задействованы все агентства. Как долго вы намерены ее удерживать?

— Достаточно долго, чтобы завершить дело. Ты можешь избавить меня от преследования?

— Ни малейшей возможности, Тайгер, ни малейшей. Из-за наших с тобой прошлых связей они стараются засечь любой случай моего общения с тобой.

— Считают, что ты меня поддерживаешь?

— Скорее всего. Думаю, с нынешнего дня будут прослушивать мой телефон.

— В таком случае передавай любые сообщения через Джорджа в «Голубой ленте» или связывайся с Уолли Гиббонсом. Я их найду.

— Заметано. Будь осторожен.

— Постараюсь.

В полдень мы вышли из отеля вместе с Соней и отправились в рыбный ресторанчик. Это было небольшое заведение в Вест-Сайде, которое содержал сообразительный лондонец, извлекавший немалую выгоду, продавая морякам торгового флота жареную рыбу и чипсы. Однажды вечером Рондина здорово проголодалась, и Уолли Гиббонс посоветовал нам заглянуть туда.

Народу в ресторанчике было немного. Я занял столик в дальнем углу, заказал три порции рыбы, пиво и сел так, чтобы видеть дверь. Я знал, что сильно взвинчен, но полностью ощутил это, когда вошла Рондина. Я встал и пошел ей навстречу, а хозяин и его завсегдатаи уставились на нее как на некую редкость. Кто-то произнес хриплым шепотом:

— У него их даже две. Некоторым достаются все радости жизни.

Я представил двух женщин друг другу и кратко описал Рондине положение дел.

— Мне нужно отвезти Соню куда-нибудь за город, где она и останется, пока я не встречусь с Мартрелем.

— Помнишь Бартона Селвика?

— Ну еще бы.

— Он не вернется из отпуска до конца следующего месяца. Уезжая в Англию, он сказал, что я могу пользоваться его летним домиком в Коннектикуте, когда захочу. Это всего лишь час с небольшим отсюда.

— Ты там была?

— Да, там настоящий рай. И холодильник полный.

— Ну, тогда все в порядке.

Я достал деньги из кармана и передал Рондине:

— Быстро возьми напрокат машину, отвези ее туда и возвращайся. Если тебе что-то понадобится, купи по дороге, я не хочу, чтобы Соня высовывала нос из дома. Ясно?

Соня спросила:

— Там безопасно?

— Не опаснее, чем везде. Если наши люди тебя вычислили, ты превратишься в мишень для винтовки с оптическим прицелом. Сиди на этой вилле, пока я... или Рондина не дадим о себе знать. Только мы двое, помни.

— Но Габен...

— Я к нему проберусь, не беспокойся.

После ленча женщины ушли в туалет, прихватив сумку с одеждой, и когда вернулись, Соню было трудно узнать. Она сменила костюм. Свою роль сыграла шляпа, скрывающая лицо, а волосы были распущены так, что выступающие скулы сделались незаметными. Надела она и очки. Одним словом, узнать ее было бы трудновато.

Я заплатил по счету, сказал Рондине, чтобы она в шесть часов ждала меня в «Голубой ленте», усадил девушек в машину, а сам направился к пристани, собираясь уехать оттуда кружным путем, а не прямой дорогой, где я мог бы нарваться на полицейского, знакомого с моей фотографией.

На углу я купил газету, где были все подробности тройного убийства, но, несмотря на сенсационность материала, ничего относительно причин этого дела в печать не просочилось. Я понял теперь, как пристально в Вашингтоне следили за нашими делами, заботясь о сокрытии всех тайных пружин.