Blitz. Без компромиссов - Кен Бруен

Каждый роман, претендующий на то, чтобы считаться серьезным, должен включать переплетение страха и ужаса.

Дж. Р. Р. Толкин

Фоллз пыталась разобраться в своих чувствах. Разумеется, ее тянуло к Нельсону, возражать бесполезно. Этот парень знает все движения и не боится ими пользоваться. Но он вынудил ее назначить ему свидание. Дурачок, да она охотно согласилась бы и без принуждения. Фоллз взглянула на часы. Нельсон должен приехать через двадцать минут, есть время на глоток «Джека». Она налила немного виски в стакан, приподняла его, потом добавила еще. Что бы сказала Роузи?

«Хватай его, девка, используй, потом выброси».

Ага.

Фоллз приоделась, но не наряжалась. Белая просторная футболка, скрывающая ее формы, черные слаксы и черные туфли на низком каблуке. Ничего сексуального. «Джек» ее подбодрил, настроение улучшилось, она слегка расслабилась. Она как-то слышала, как мальчишка в супермаркете закричал: «Мам, выпей успокоительное!»

Вот и она сейчас пила успокоительное и чувствовала себя хорошо. Разглаживая ладонью складку на брюках, она вспомнила констебля Тоуна. Новичок с симпатичной мордашкой, он пытался произвести впечатление на Фоллз. Погнался за парой безжалостных бандитов-ирландцев, которые убили его, позарившись на его штаны.

Только представьте себе.

Та же самая парочка едва не прикончила Бранта. Фоллз знала, что он чувствует себя виноватым в смерти молодого парня и часто ходит на его могилу. Но станет ли он об этом говорить, захочет ли открыться? Да ни за что. Она вымыла волосы французским шампунем, и они выглядели отменно. В рекламе все эти белые кошечки мурлычут:

«Потому что вы этого достойны».

Как же она их ненавидела. Все эти слащавые девчачьи слюни — ей просто кричать хотелось. В стакане уже было пусто. Как это случилось? Радио было настроено на местную станцию Брикстона, и тут как раз Мэри Джи Блайдж[44]запела свое «Семейное дело». Фоллз начала подпевать, подошла к дивану, надела джинсовую куртку, подняла воротник, посмотрела на себя в зеркало, сказала:

— Порядок!

Она постелила на постель свежие простыни на случай… на случай, если ей с собой не совладать. Раздался звонок в дверь. Прежде чем открыть дверь, она посмотрела в глазок, убедилась, что пришел Нельсон, и щелкнула замком.

На Нельсоне были темно-синий костюм, белая рубашка, галстук и полицейские ботинки. Выглядел он отлично; он протянул ей конфеты и цветы, сказал:

— Не знаю, вроде это еще принято?

— Принято, — кивнула она. — Входи.

Он бегло, как коп, оглядел комнату, проверил, где выходы. Она спросила:

— Выпить хочешь?

— Конечно, пока ты собираешься.

— Я уже собралась.

— А… да, конечно.

Она налила ему виски, плеснула себе, сказала:

— Твое здоровье.

— И твое.

Она сбила его с толку, он растерялся, поэтому, пожалев его, она сказала:

— Я могу переодеться.

— Нет, ты в порядке.

Когда мужчина говорит женщине «ты в порядке», это все равно что сказать: у тебя милые глаза, но ты страшна, как собака, — и чего-нибудь ей кинуть. Нельсон выпил виски и спросил:

— Готова?

— Вполне.

Он приехал на «ровере» и поразил ее тем, что открыл ей дверь. Затем обошел машину спереди и сел сам. Включая передачу, он спросил:

— Итальянский ресторан годится?

— Конечно.

— Я заказал столик в «Слоне», у него хорошая репутация.

— Чем он ее заработал? — спросила она.

И им сразу стало легче. С этой минуты вечер пошел как по маслу. Они выпили две бутылки вина за едой, и Фоллз приятно удивило, что с Нельсоном интересно разговаривать. Большинство копов говорят только о работе, о работе… и снова о работе. Он про работу не упоминал, говорил о музыке, фильмах, путешествиях. Когда подали кофе, Нельсон заметил:

— Ты все больше молчишь.

— Тебя слушаю.

Он внимательно посмотрел на нее и спросил:

— Значит, мы сможем повторить?

— Думаю, да.

По дороге к ней домой Фоллз ожидала, что он проведет ночь с ней, и при этой мысли все у нее внутри замирало. Когда он припарковал машину и наклонился к ней, она закрыла глаза в ожидании поцелуя.

Ничего не произошло.

Он потянулся, чтобы открыть дверь машины с ее стороны, после чего сказал:

— Я прекрасно провел время. Я тебе позвоню.

Поверить невозможно. Чистые простыни, нетерпеливое ожидание — и «Я тебе позвоню!».

Она спросила:

— Когда?

— Что когда?

— Когда ты мне позвонишь? Попозже, чтобы убедиться, что я благополучно улеглась? Завтра, на следующей неделе… ясным днем в августе?

— Господи, Фоллз, я…

— Слушай, Нельсон, мне эти игры надоели. Мужчина говорит: «Я позвоню» — и женщина начинает считать часы и дни, ждет и надеется. Он же думает: «Завтра воскресенье — какая разница?» Вот что я тебе скажу: чертовски большая разница.

Она повернулась, чтобы выйти из машины, — и в этот момент он сказал:

— Завтра, я позвоню тебе завтра.

— Отвали, — отрезала Фоллз. И хлопнула дверцей.

Нельсон посмотрел через лобовое стекло на молодую чернокожую женщину, затем включил передачу и уехал. Фоллз хотелось его вернуть.

— Дура, дура, дура, — бормотала она, роясь в сумке. Черт, куда подевались эти проклятые ключи?

Барри Вайсс вышел из тени с поднятым молотком.