Выгодный жених - Андрей Кивинов

Проснулась она от сильного стука в дверь. Юкио тоже открыл глаза — насколько смог. Архипова, пробормотав недовольно: «Кого черти носят», накинула халат и пошла открывать.

На пороге стоял невысокий, но очень широкий человек устрашающего вида. Медузно-прозрачные небольшие глаза ползали, как тараканы-альбиносы, по низкому лбу. Одет человек был не по погоде: в линялую синюю футболку. Короткие волосатые и очень крепкие руки украшены целой галереей татуировок…

По всем понятиям, его не должны были пускать в гостиницу, а уж тем более в такую маленькую. Но человек, очевидно, знал волшебное слово.

— Ну, здравствуй, голуба, — прохрипел пришелец, и лицо его искривилось в угрожающей улыбке.

— Витя?! — вскрикнула Архипова так громко, что пьянчужка в сквере пронес мимо рта пузырек с настойкой боярышника.

— Ты откуда, Витя?.. — Архипова вся затряслась и перешла на визг.

— С кичи владимирской, — прохрипел «Витя».

Схватил Зинаиду за руку и втолкнул в глубь комнаты. Юкио, собиравшийся встать на шум, завидев гостя, замотался в одеяло и сел в углу постели.

— Дед Мороз узкопленочный, — удивился гость. — Так-то ты меня ждешь, кобыла лядащая?..

— Зина, ху из ит? — пискнул «узкопленочный», почуяв, что в воздухе запахло керосином.

— Это мой бывший жених. Он мафиози, сидит за убийство. Я думала, он в тюрьме, — на дрожащем английском пояснила Зинаида и обернулась к Вите. — Ты почему не в тюрьме?

— Отпустили в самоволку, — усмехнулся Козлов, разминая толстые пальцы. — За примерное поведение!

— Его выпустили… — перевела Архипова.

На кресле было аккуратно разложено свадебное платье.

— Скажи, что у нас завтра свадьба, — пролепетал Юкио.

— У нас завтра свадьба, — перевела Архипова.

— Что?! С этой мартышкой?!!

Козлов сбросил платье на пол, потоптался по нему и запнул под кровать.

— Я же не знала… — оправдывалась Архипова, запахивая поминутно распахивающийся халат.

Козлов отвесил Архиповой пощечину, Заноза улетела в угол. Юкио вскочил, закричал:

— Прекратите, я вызову охрану!

Козлов ладонью толкнул японца в лицо, Юкио упал на кровать. Козлов мотнул толстой шеей и выхватил из-за пазухи нож. Не финку какую-нибудь, не заточку, а огромный мясницкий тесак.

Юкио заурчал с непонятными интонациями.

— Дорогой, не связывайся! — метнулась Зинаида к японцу. — Это монстр! Годзилла! Витя, умоляю!..

Зинаида прыгнула к Виктору, который мрачно проверял острие ножа, сбривая волосинки с левой руки.

— Где ты его нашла? — спросил Козлов, кивая на Юкио.

— В Японии, — промямлила Зинаида.

Козлов оттолкнул Зинаиду вроде бы и не сильно, но та снова полетела в угол. Подошел к Юкио, взял его за отворот пижамы, притянул к самому своему лицу…

— Слышь, каратист… Катись отсюда к японой маме, если жить хочешь. Это моя баба. Понял?

Козлов швырнул Юкио на кровать, как котенка.

— Он хочет, чтоб ты сегодня уехал, иначе убьет обоих, — быстро затараторила Зинаида по-английски. — Сначала меня, потом тебя, или наоборот, это для него не имеет принципиального значения.

— Но у нас свадьба!..

— Сейчас не до свадьбы. Уезжай, любимый! Я хочу тебя спасти!

И Архипова умоляюще протянула к Юкио руки.

— Позовем полицию! — воскликнул японец.

Расслышав знакомое слово, Козлов молча поднес нож к горлу японца. Японец заклокотал.

— Это не поможет, — заплакала Архипова. — Это же русская мафия! Прошу, уезжай! Я тебе позвоню.

— Кончай с ним бакланить! — рявкнул Козлов. — Собирай шмотки!

— Сейчас, Витя…

Слезы текли рекой. По этому делу Архипова была непревзойденной мастерицей. Причем она сама не смогла бы сказать, как это у нее получается. Надо было заплакать — плакала. Надо было зареветь — ревела. Надо зарыдать — рыдала. Сколь угодно долго и сильно.

Архипова судорожно затискивала вещи в пакеты. Не забыла и о свадебном платье — выжулькала его из-под кровати. Юкио в ужасе взирал на происходящее.

— Любимый! — причитала Архипова. — Я хочу, чтобы ты жил! Я тебе позвоню!

— Харакири! — подтвердил Козлов, вращая перед носом японца страшным тесаком. — Якудза хренов!..

— Он велит, чтобы к вечеру тебя не было, любимый, — перевела Зинаида.

Козлов вытолкал Архипову в коридор. Едва оказавшись за дверью, она не только мгновенно перестала плакать — слезы удивительным образом высохли. Архипова сморщилась, выдернула руку.

— Дурак… Не мог потише хватать? Синяки будут.

— Ничего, до свадьбы заживет! — хохотнул Козлов. Даже будто бы и вполне добродушно.

— До свадьбы, блин… А работать как?

— Отпуск возьмешь, — вновь жизнерадостно улыбнулся Козлов. Они неторопливо спускались по лестнице. — Зато он точно улетит и больше не сунется. Придурь узкопленочная…

— Что, неплохо сняли?

— Неплохо, — небрежно бросил Козлов. — Шестьдесят семь тонн.

— Нормалек, — обрадовалась Заноза. — Можно и в отпуск. А на билет-то самураю оставили?..

— Конечно. Мы ж не звери! — хохотнул Козлов.

— Ты знаешь, — начала жаловаться Архипова, — у него штучка такая маленькая… Я и так, и эдак…

И остановилась, как вкопанная.

Навстречу поднимался (она узнала его, несмотря на дичайший маскарад) Никита Уваров, а вместе с ним еще какой-то невысокий кент тревожной наружности. Васю Рогова Зинаида не знала, да это было не так уж и важно.

— Ну, здравствуй, Зинуля… — приветливо улыбнулся Уваров, тряхнув косичками. — Какой у тебя приятель солидный. Познакомишь?

— Здрасте… — пролепетала Архипова.

— Вы случайно, не в загс собрались? — поинтересовался Уваров. — Только там сегодня санитарный день. Можете не спешить.

— Я вас сам обвенчаю. — Рогов достал наручники.

Козлов глянул вниз. За дверью маячили милицейский микроавтобус и какие-то люди. Он вздохнул и протянул руку. На ней захлопнулся второй наручник.

На улице было очень тепло, будто бы не поздняя осень сейчас, а весна. Две вороны бились за хлебную корку. В сквере ранний пьянчужка мычал невнятное регги. Виригин курил сигарету и вежливо беседовал с переводчиком-японцем. Переводчик нервничал: недавний новичок, с уголовкой в Петербурге он еще не связывался.

— Обыкновенные нормальные жулики, — успокаивал его Максим. — Могли бы убить, а они только деньги отобрали…

Рогов вывел задержанных из дверей, подтолкнул к микроавтобусу. Заноза хныкала. Козлов залез молча, резанув собравшихся коротким холодным взглядом. Переводчик поежился.