Расследования Екатерины Петровской и Ко. Том 1 - Татьяна Юрьевна Степанова

как горошины из стручка, из оконца деревянного домика. Две девчушки постарше в ветровках и в джинсах с упоением качались на качелях. Еще трое дошколят, визжа от восторга, кружились на новенькой карусели-вертушке.

На Дашу и охранника дети не обратили никакого внимания, а вот на Катю воззрились в изумлении и даже с некоторой опаской. И только тут Катя поняла, как нелепо она выглядит – в платье в бирюзовый горох, с размалеванными красной помадой губами, с нелепым коком на голове, начесанным Идой. Но делать было нечего. «В случае чего скажу им, что я Снегурочка», – решила Катя.

– Покажи мне эту девочку, – попросила она Дашу.

Та осмотрела площадку.

– Ее тут нет.

– Точно нет?

– Точно.

– А этих девочек ты знаешь?

– Это Маринка, а это Полина и Настя, а там, в домике, Вася и его сестра…

– Все так и было? – обратилась Катя к охраннику.

– Точно так. Вчера вечером нас милиция инструктировала, – ответил тот. – Ну насчет детей и догляда. И вообще. Пацан ведь пропал. Мало ли что может быть-то с ним. Так ведь до сих пор и не нашли его. Ну, инструктаж был насчет незнакомцев и вообще посторонних. И Ольга Николавна приказала строго-настрого, чтобы возле площадки постоянно была охрана, чтоб за детьми смотрели. Не только за ее дочкой, но за всеми. Я и смотрел. Ничего подозрительного.

– Никаких посторонних, значит? – в который раз переспросила Катя.

– Да клянусь, никого взрослых – только этот вот мелкий народец.

Даша еле-еле доходила здоровяку охраннику до пояса. И точно – «мелкий народец».

К ним бежала Ольга Борщакова. Видимо, она уже увидела ТОТ РИСУНОК.

– Дашенька моя!

– Мамочка! – Даша ринулась к матери, уткнулась лицом в ее платье-сафари.

– Все, все, не бойся, я с тобой, мама с тобой и всегда будет с тобой. – Ольга обняла дочь.

– Даша сказала, что рисунок ей здесь дала незнакомая девочка. Мы хотели ее разыскать, но ее тут уже нет, – выпалила Катя.

– Они все твердят, что это какая-то жуткая шутка.

– Кто это твердит?

– Игорь… Мой менеджер Игорь Хохлов.

– Я не думаю, что это шутка.

– А тогда что же это такое?

– Что это – надо еще разобраться, – сказала Катя. – В городе мальчик пропал.

– Но какое это может иметь отношение… – Ольга от волнения запнулась. Лицо ее, лишенное косметики, покрылось красными пятнами, она судорожно прижала Дашу к себе.

– Ольга, вы поняли, что там нарисовано?

– Ужас, ужас!

– Я думаю, что в сложившейся ситуации, учитывая пропажу ребенка, надо отвезти этот рисунок в милицию. И как можно скорее.

– Анфиса только что сказала мне, что вы работаете в правоохранительной системе. – Ольга не отпускала Дашу от себя. – Вы думаете, что это… это настолько серьезно?

– Этот рисунок нужно отвезти в милицию. Если хотите, я сама это сделаю, только переоденусь.

– Правда? Вы мне поможете? – Ольга Борщакова словно и не заметила ни платья Кати, ни ее ретропрически, ничего. – Я… я как-то растерялась совсем… День сегодня какой-то сумасшедший, утро… Я сначала уснуть не могла, а потом уснула и проспала… Никогда со мной такого не бывало раньше, – она как будто оправдывалась – перед дочерью, перед Катей, чуть ли не перед всем миром.

В другой раз Катя непременно спросила бы ее про утреннее происшествие с выстрелом. Но сейчас и это было уже не столь важно.

– Я поеду в местный отдел милиции прямо сейчас. Рисунок заберу с собой.

– Я скажу, чтобы мои вас туда отвезли на машине.

– Но сначала я должна спросить Дашу еще кое о чем. Дашенька, – Катя обратилась к девочке, – расскажи как можно точнее, что произошло здесь. Ты играла с кем-то?

– Мы с Верой качались на качелях. Кто выше. Она прыгнула и ногу подвернула. Сказала, что пойдет домой.

– С Верой Жуковой? – спросила ее мать.

Даша кивнула.

– Это ее подружка, дочка нашей бухгалтерши. У нее тоже скарлатина, у бедняжки. Они на пару карантин держат.

– Ясно, значит, Вера ушла, а ты осталась. И что делала?

– На качелях сидела. Думала.

– Думала? – Катя улыбнулась. Господи, какие мысли роятся в этих головках-тыковках? – О чем?

– Так, просто. О папе, – Даша вздохнула. – Где он сейчас? Он мне снится иногда.

– Ты сидела на качелях, и что – эта девочка сама подошла к тебе?

– Да.

– А откуда она появилась?

– Вон оттуда, – Даша указала на маленькую избушку. – Вышла из-за нее и ко мне.

– Она подходила к кому-то из детей?

– Не-а. Сказала: вот, это тебе. И отдала бумажку. Я взяла, а она стояла рядом, улыбалась. Я посмотрела и… Я хотела ее спросить, – Даша снизу вверх глянула на Катю, на мать, – а она стояла и улыбалась.

– Какая эта девочка из себя? – продолжала расспрашивать Катя.

– Маленькая совсем. Младше меня, она в школу еще не ходит.

– Она сказала тебе это?

– Нет, это видно, она мелкая совсем. Она мне сказала…

– Подожди, давай закончим сначала с одним. – Катя положила руку ей на плечо. – Она беленькая или темненькая?

– У нее такие кудряшки… такие противные желтые кудряшки, – Даша сжала губы. – И вообще она вся противная.

– Что на ней было надето? Куртка?

– Не знаю. Она вся розовая была, как свинюшка. Такая противная, гадкая, розовая. Она сказала мне: «Вот, это тебе».

– Она еще что-то сказала?

– Да.

– Что? Дашенька, что она тебе еще сказала? – затормошила ее Ольга.

– Она сказала: так ты умрешь, – тихо произнесла Даша. – Мама, знаешь, я не испугалась, нет. Я даже хотела спросить у нее: как там папа? Я почему-то подумала, что она все-все про него знает.

Катя глянула на посеревшее лицо Ольги Борщаковой. И вспомнила, что хозяйка «Далей» – вдова.

Глава 16

БАЛЬЗАКОВСКИЙ ВОЗРАСТ

Анжела Харченко, известная всем в Двуреченске по прозвищу Аптекарша, вышла из парикмахерской, где делала себе маникюр и укладку, и направилась на улицу Ворошилова. До улицы этой было рукой подать, путь был знакомый, проторенный – сколько раз Анжела проделывала этот путь под руку со своим бывшим одноклассником, а ныне просто хорошим знакомым – завучем школы Кириллом Уткиным. Тем самым Уткиным, сына которого искали в Двуреченске вот уже третьи сутки.

Всю жизнь Анжеле больше везло в делах, чем в любви. Как всякая умная самостоятельная женщина, она хотела найти себе достойную партию. Но ей отчего-то попадались все какие-то никудышные, по ее мнению, кандидаты в мужья. В тридцать два у нее вроде бы появился, с ее точки зрения, стоящий парень. Он работал в администрации городского мэра, и с его помощью Анжела без особых препон оформила все необходимые