Расследования Екатерины Петровской и Ко. Том 1 - Татьяна Юрьевна Степанова

Катя подняла с земли выпавший из рук Маруси Петровны листок. Это был рисунок, сделанный карандашом. На нем была изображена Даша. Сходство было одновременно и схематичным, и весьма четким – темная челка, угловатая хрупкость детских плеч, овал лица, Дашин подбородок, губы и нос.

Девочка на рисунке была совершенно голой. Она лежала на спине, беспомощно раскинув руки. Мертвое лицо искажено, обезображено гримасой боли. Шея как-то неестественно свернута набок. На рисунке была еще одна ужасная деталь. Катя, всмотревшись внимательно, похолодела. У мертвой девочки на рисунке зияла жуткая рана – грудная клетка и брюшная полость были рассечены почти до самого лобка. На белом листе черными штрихами, сливавшимися в кляксы, была нарисована натекшая из раны лужа крови.

Глава 15

«ВЗРОСЛЫХ НЕ БЫЛО»

Над цветником, радужным и ярким от осенних георгинов и астр, гудели осы. На детской площадке визжали дети. На ясном небе не было ни облачка. Уголок рисунка был отогнут. Кате бросились в глаза темные пятна. След чьих-то пальцев?

Анфиса, наконец-то разглядев, что изображено на рисунке, потрясенно ахнула:

– Да что же это… Катя, это что – чья-то шутка полоумная?!

– Это не шутка. – Катя огляделась по сторонам.

К ним спешил охранник – тот самый, что дежурил возле детского городка. Из отеля выскочили Ида и девушка-портье. Со стороны лужайки, занятой коттеджами, показался менеджер Хохлов. На террасе летнего кафе привстал с плетеного стула привлеченный шумом Олег Ильич Зубалов.

– Мы вызвали «Скорую»! – одновременно возвестили Ида и девушка-портье. – Маруся Петровна… давайте мы вас в холл отведем, положим на диван!

– Подождите со мной. – Маруся Петровна не отрывала взгляда от рисунка.

– Как вы? – спросила Катя.

– Ничего, отпустило… Жива буду, ничего.

– Дашенька, откуда это у тебя? – Катя наклонилась к девочке.

Та молчала. Катя взяла ее за обе руки. Ладошки были холодные и влажные, как рыбешки.

– Ты это где-то нашла или кто-то это тебе дал?

Девочка отрешенно молчала. Катя усадила ее на скамейку рядом с Марусей Петровной. Анфиса села с другой стороны, словно хотела заслонить девочку своим бюстом от какой-то – еще пока непонятно какой – опасности.

Катя прикинула: сколько времени девочка находилась во дворе отеля? О том, что она «идет на улицу», Катя слышала еще в ресторане во время завтрака. Потом настал черед «модного магазина». Сколько времени они возились с этим дурацким тряпьем? Минут сорок? Час?

– Вы все время находились на своем посту? Никуда не отлучались? – спросила она запыхавшегося охранника.

– Я никуда не отлучался, смотрел за детьми.

– Кто был на площадке или возле нее?

– Одни ребятишки.

– Ребятишки? – переспросила Катя.

– Только они. Вот Даша и еще девочки, парнишки, мелюзга совсем. Взрослых на площадке не было.

– В чем дело? Маслов, что тут у вас? – раздраженно спросил подошедший к ним менеджер Хохлов.

– Да сам пока не пойму, Игорь Палыч, – ответил охранник.

– Кто-то напугал мою девочку, – Маруся Петровна по-прежнему говорила с великим трудом. Однако на побледневшее лицо ее вернулись краски. – Кто-то дал ей эту мерзость… эту дьявольщину…

– Какую еще дьявольщину? – Хохлов удивленно поднял брови.

Катя протянула ему рисунок. Он взял, всмотрелся:

– Ни хрена себе. Это ж…

– Точно на площадке не было взрослых? – снова спросила Катя охранника, пялившегося недоуменно в рисунок через плечо Хохлова.

– Да точно, я ж все время там был. Если бы кто зашел, я бы сразу увидел. Там только ребятишки гужевались.

– Дашенька, посмотри на меня, пожалуйста, ответь мне, это очень важно. – Катя присела перед девочкой. – Как к тебе попал этот рисунок? Ты его нашла?

– Нет, – губы Даши задрожали.

– Тебе кто-то его дал?

Девочка кивнула.

– Кто, Дашенька? Кто посмел это сделать?! – воскликнула Маруся Петровна, судорожно прижимая к себе девочку.

– Дашенька, это был… кто это был? – настойчиво допытывалась Катя. – Кто-то из взрослых? Дядя какой-то, да?

Она поймала на себе взгляд Хохлова. Потом он снова уткнулся в рисунок. Катя ничего ему не сказала, просто положила ЭТО в свою личную копилку, которую начала собирать – нет, не здесь, не во дворе отеля у цветника, полного георгинов, а еще там, в городе. И в этой копилке уже был один лист бумаги с отксеренной детской фотографией – клетчатая рубашка, щербатая мальчишеская улыбка, а еще там были военные машины на дороге, милицейское оцепление, огни на болоте, лай служебных собак, и тот мужчина, высокий, сутулый – ОТЕЦ, потерявший сына.

Пропавший Миша Уткин и этот жуткий натуралистичный рисунок с изображением мертвой изуродованной девочки… Катя ощутила ту самую прежнюю ноющую боль в виске.

– Дашенька, ну не молчи же, ну скажи мне, – она заглянула девочке в глаза. – Тебе дали этот рисунок?

– Да.

– Кто? Взрослый?

Даша отрицательно покачала головой.

– Кто же тогда, если не взрослый?

– Девочка, – еле слышно прошептала Даша.

– Девочка? – воскликнула Анфиса.

– Тихо, погоди. Дашенька, какая девочка?

– Маленькая.

– Ты ее знаешь? Как ее зовут?

– Не знаю, как ее зовут.

– Но какая она из себя?

– Вот такая, – Даша доверчиво показала рукой невысоко от земли. Рост малыша или гномика. Но какой злобный гном отважился вручить ей ВОТ ЭТО – на белой бумаге, в резких штрихах, в аккуратной растушевке, изображающее агонию, муку, кровь, смерть?

– Идем, ты мне ее покажешь. – Катя потянула ее за руку со скамьи. – Где ты ее встретила?

– Там, возле качелей. – Даша показала в сторону детского городка.

– Маруся Петровна, посидите тут, мы сейчас, – Катя обращалась к Карасевой и одновременно к ним ко всем, столпившимся в молчании вокруг скамейки, вокруг ЭТОГО РИСУНКА. – А вы, – обернулась она к охраннику, – идемте с нами туда.

Она снова перехватила взгляд Хохлова: «Ты чего тут раскомандовалась, а?» – словно говорил этот взгляд, но Катя решила пока не обращать на это никакого внимания. Другое было важнее сейчас.

Она подхватила Дашу и в сопровождении охранника направилась к детской площадке.

Оглянувшись на ходу, она увидела в дверях отеля Ольгу Борщакову. Волосы ее были в беспорядке, вместо прежнего делового костюма – нет, не утренний халат, а бежевое платье-сафари, криво застегнутое не на те пуговицы. Вид у Ольги был такой, словно она только-только поднялась с постели. Но и на этом Катя не стала пока заострять внимание – ибо детский городок был сейчас превыше всего.

Они подошли к качелям. Детей здесь было не так уж и много. И все в основном дошкольного возраста. Все – явно с соседских с «Далями» улиц – из заречья, с частного сектора. Пара малышей – девочка в синей куртке и мальчик в комбинезоне – выглядывали,