Расследования Екатерины Петровской и Ко. Том 1 - Татьяна Юрьевна Степанова

солнышко выглянуло. Радуга какая сегодня утром была – видели, нет? К нам тут много детей приходит – со всех соседних улиц, даже с того берега, из старой части города. После того, что случилось, Оля, естественно, забеспокоилась. Мало ли… Охранника специально поставила у детского городка. Хохлов выделил. И начальник ОВД Поливанов Аркадий Фомич это одобрил. Дети все же… Даша наша очень общительная девочка. Даже чересчур общительная. Но в этом возрасте – и я это Оле всегда говорю – ограничивать детские дружеские контакты, привязанности нельзя. Нельзя вмешиваться, диктовать, навязывать свою родительскую волю в этом вопросе. Даже если что-то не очень нравится в смысле круга общения. Ну да тут, на площадке, все еще маленькие, все здешние, городские. Хулиганье сюда не ходит. А если кто сунется – охрана быстро с ними разберется.

– Я думала, тут вся территория огорожена во-от таким забором, – усмехнулась Катя.

– Заборы – это кошмар, безобразие сплошное. Мы вот с Олей и с Дашей ездили в Германию в прошлом году отдыхать. Там тоже отели, пансионаты в горах, но никто не возводит вокруг них никакой городьбы. А потом в случае чего – забор не спасет. Ой, не спасет. Видели репортаж об этом несчастном грузине-олигархе? О лондонском покойнике? И в Лондоне забором от людей отгораживался, и в Тбилиси вокруг своей резиденции в центре города прямо крепостную стену построил, а вот тем не менее – брык, и туда в одночасье. Так что заборы в наше время – это просто мираж. И этот нынешний пресловутый «круг общения» – ну в смысле «наш круг, не наш круг» – это тоже мираж. Вон у нас здесь в городе живут некие Замореновы. Торговый комплекс имеют и кинотеатр. Обеспеченные люди. Сам даже на пост мэра баллотировался в прошлом году, да пролетел. Так вот они в семье все придерживались этого самого «своего круга». Сынок у них, так они его с десяти лет отгораживали от местных, от сверстников, от тех, кто из простых семей. Все готовили для какой-то особой жизни. А потом слух по городу – у парня в четырнадцать лет алкоголизм. Вы представляете себе? В таком возрасте алкоголизм. Это же катастрофа! И кто же, вы думали, его пить приохотил? Да охранники, с которыми он дома у себя за забором день-деньской. Отец бизнесом занят, мать собой занята, а он, от всего и от всех забором отгороженный, все время с этими молодцами. Такой скандал был, они его в Москву возили в клинику какую-то платную на лечение, да толку-то теперь от этих клиник, – Маруся Петровна махнула рукой. – Я лично Дашеньке такой судьбы не хочу. Я так прямо Оле и сказала. Деньги, недвижимость – это все прекрасно. Это наследство ее, капитал. Но жить-то ей с этим капиталом здесь, среди людей. И забывать об этом не следует.

– Говорливая какая старушка эта Маруся Петровна, – сказала Катя уже у себя в номере, вспомнив этот разговор.

– Она классно на бильярде шары лупит, – усмехнулась Анфиса. – Костю моего в первый же день здесь знаешь как нагрела…

Лесоповалов не давал Анфисе покоя. И это Катю не устраивало категорически.

– Слушай, я не поняла – она, кажется, намекала, что… ее в детстве что-то сильно напугало. – Катя любыми средствами пыталась прогнать так некстати возникший из темноты ночи призрак неверного бойфренда. – Ей сколько лет, по-твоему?

– К семидесяти.

– Значит, восемь лет ей, как Даше, было… где-то в конце сороковых?

Анфиса только плечами пожала.

Глава 13

ВОРОНЬЕ

Они еще долго не спали с Анфисой, обсуждая, нет, точнее, чисто по-женски сплетничая об окружающих:

– Ида ничего, приятная. Но воображала. Ты думаешь, она сюда зачем приехала? Да мужика себе ловить. А этот треп про офисный крах, про внеочередной отпуск – для отвода глаз. Посмотри, как она одевается. Этот ее образ Диты фон Тиз один чего стоит. А все зачем, думаешь, для кого? Тут же иностранцы останавливаются. Вот она и решила ловить здесь себе какого-нибудь «прынца». Но принцы все улимонили вчера, а новых что-то пока не видно. Вот Идка и места себе не находит, тоскует, томится, – говорила Анфиса.

– Анфис, а эта твоя Ольга тоже ничего – приятная, – говорила Катя.

– Хваткая она баба, деловая, оборотистая. Говорить-то она о чем угодно может – о студенческих годах в Москве, о театре, о былом, о думах, а на уме у нее только деньги. Прибыль, выгода.

– Она о девочке своей в основном говорит, о дочке.

– По-моему, она Даше отчима активно подыскивает. Молодого гарного хлопца по имени Гоша Хохлов. – Анфиса зевнула. – Я, Катенька, в таких делах не ошибаюсь никогда. Запомни.

– А он ничего, тоже приятный. Между прочим, я по дороге сюда познакомилась еще с одним приятным – сказал, что зовут его Симон.

– Это что, «ник» или прозвище типа Гоблина?

– Как хочешь, так и понимай – Симон. И этот самый Симон прямо по-рыцарски галантно доставил меня с вокзала сюда. А ему перед этим большой такой посылочкой доставили в вагоне речной катер, который он, по его словам, и собирается опробовать на днях.

– Тут много по Валдаю упакованных чуваков сейчас шляется, приключения ищут на свою голову, денежки тратят. Симон… Надо же какой… Говоришь, приятный он?

– Да, ничего. Но какой-то странный, вроде как с небольшим приветом. – Катя попыталась вспомнить лицо Симона и… не смогла.

Вместо лица всплыло какое-то пятно, превратившееся в белую отксеренную листовку. Воротничок клетчатой детской рубашки, щербинка передних зубов, огни на Брыковом болоте – желтые, настороженные, как глаза зверя, змеиное, извилистое русло реки, теряющейся в лугах, в лесах, две луны – одна в облаках, другая внизу, в темной воде, снова огни, огни…

Огни погасли. Катя уснула.

Сна своего она тоже не помнила. Помнила лишь то, что СОН ВЗОРВАЛСЯ. Что-то где-то ахнуло, грохнуло подобно грому. Разлетелось кусками. Тишина сменилась невообразимым хаосом и гвалтом. Криками птиц, карканьем, гомоном воронья.

Потом Катя часто думала: а было ли это на самом деле? Не во сне ли все это с ней произошло? Не во сне ли она сползла с кровати и как сомнамбула подошла к окну? Не увидела ночи и тревожных огней, увидела лишь серое осеннее утро, багряную листву, сырые стволы и кружащую в небе стаю ворон. Не во сне ли уши закладывало от их криков, с которыми они носились над «Валдайскими далями», над лесом, над пляжем и детским городком? Не во сне ли ей привиделось и другое: бьющаяся в