Тайна доктора Николя - Гай Ньюэлл Бусби

звон лопнувшей пружины, и я вылетел в коридор. Через секунду Бекингем был уже рядом и помогал мне подняться. Каждую минуту мы ожидали, что на нас набросятся приспешники Прендергаста и нам придется бороться за свою жизнь, но, к нашему великому удивлению, вокруг царила мертвая тишина. Не было слышно ни звука, кроме нашего учащенного дыхания. Мы стояли так добрых пять минут в тщетном ожидании нападения.

— Что же это значит? — спросил я своего товарища. — Мне кажется, что тем шумом, который мы произвели, можно было разбудить и мертвого.

— Право, не знаю, но не лучше ли нам воспользоваться их отсутствием и закончить начатое?

— Конечно. Теперь один из нас должен добраться до конца коридора, чтобы выяснить наше местоположение. Как более сильный, я пойду вперед, а вы подождите меня здесь.

Я двинулся по коридору, ступая как можно тише, поскольку от этого зависела наша жизнь. Он показался мне бесконечно длинным, несмотря на то что был не больше шестидесяти футов длиной. Я крался в абсолютной темноте, каждую минуту ожидая нападения. Приблизительно в середине пути я почувствовал, что почва ускользает из-под моих ног, и я куда-то полетел. К счастью, это оказалась лестница всего в пять-шесть ступенек, которые вели неизвестно куда. Мое падение произвело невероятный шум. Я подождал, пока Бекингем присоединится ко мне, и мы двинулись дальше. Едва мы сделали несколько шагов, я заметил впереди слабое мерцание света. Посоветовавшись, мы решили подкрасться к двери и, если там окажется кто-нибудь, заставить его убеждениями или силой указать нам выход.

Осторожно добравшись до двери, я тихонько приотворил ее и заглянул внутрь. Если бы я прожил еще тысячу лет, я не забыл бы ни одной подробности той картины, которая представилась моим глазам. Это была длинная и узкая комната футов шестидесяти в длину и пятнадцати в ширину. Потолок состоял из толстых бревен, густо покрытых грязью и копотью. Но самым странным в комнате была ее обстановка. У меня не хватает слов, чтобы передать в точности то, что я увидел. Несмотря на то что я не отличался слабостью нервов и многое повидал за свою бродячую жизнь, у меня кровь застыла в жилах. Вдоль стен с равными промежутками стояли громадные бутыли, наполненные какой-то слабоокрашенной жидкостью, напоминавшей спирт. В ней содержалось нечто чрезвычайно похожее на человеческие тела. В промежутках стояли более мелкие сосуды, содержавшие в себе не менее отвратительные останки. Во всех частях комнаты стояли скелеты людей, обезьян и других животных. Остальные участки комнаты были завалены черепами, костями. Тут же находились чуть ли не все орудия истребления, когда-либо изобретенные человеком: винтовки, револьверы, сабли, итальянские стилеты, копья, отравленные стрелы племен центральной Африки, афганские ятаганы, малайские крисы,[6] каменные топоры из Новой Гвинеи, австралийские дротики и бумеранги. Тут же лежали сваленные в кучу принадлежности для колдовства и шаманства, начиная с африканских жезлов и спиритических планшеток и заканчивая отвратительными атрибутами фиджийского колдовства. В центре противоположной стены был большой камин из тех, что можно встретить в старинных английских домах. По обе его стороны находились две фигуры, при виде которых я чуть не лишился чувств. Одна из них, судя по сложению и одежде, принадлежала уроженцу северной Индии. Голова этого существа была по меньшей мере в три раза больше обыкновенной человеческой и — что ужаснее всего — совершенно лишена кожи. По другую сторону камина на корточках сидело какое-то странное существо — получеловек-полуобезьяна. Оно было приковано к стене таким же способом, что и мы. Посередине комнаты, около тяжелого дубового стола, стоял человек, которого я узнал бы сразу даже среди тысячи людей. Это был доктор Николя.

Когда мы вошли, он был занят тем, что со скальпелем в руках анатомировал какое-то животное вроде обезьяны. На столе рядом с ним находился все тот же громадный черный кот, о котором я уже несколько раз упоминал. У противоположного конца стола на цыпочках, чтобы лучше видеть все происходящее, стоял карлик-альбинос. Я так осторожно открыл дверь и мы вошли так тихо, что нам удалось дойти до середины комнаты, пока я случайно не наступил на скрипящую половицу. Доктор Николя поднял голову. На его бледном лице не отразилось ни малейших признаков удивления.

— Итак, вы, значит, удрали из своей комнаты, джентльмены. Что вам от меня угодно?

Я был так поражен, что несколько минут ничего не мог ответить. Наконец я подошел к нему вплотную и сказал:

— Итак, мы наконец встретились, доктор Николя.

— Наконец, как вы говорите, мистер Гаттерас. Не могу сказать, что я доволен этим. Но, как бы там ни было, садитесь.

— Игра окончена, доктор Николя. В прошлый раз вы победили меня, но теперь вы должны признать, что сила на моей стороне. Ни слова больше и не вздумайте звать на помощь, или можете считать себя мертвецом. Теперь бросьте нож и покажите нам выход отсюда.

Мы с Бекингемом стояли справа и слева от него. Николя не выказал никакого страха, хотя и должен был понимать всю опасность своего положения. В продолжение этого разговора он не спускал с нас глаз. Взгляд этого человека обладал такой удивительной силой, что все то время, пока он глядел на нас, мы не могли пошевелиться. Наконец он заговорил:

— Так вы думаете, что моя игра проиграна, мистер Гаттерас? Боюсь, что мне придется еще раз вас разочаровать. Обернитесь назад.

Обернувшись, я понял, что мы действительно попали в западню: у двери с револьвером в руке стоял Прендергаст. За моей спиной выросли два здоровенных суданца, а за Бекингемом — субъект, по виду напоминавший грека. Увидев нашу растерянность, доктор Николя спокойно опустился в кресло.

— Мне думается, что вы уже должны были узнать меня достаточно хорошо, мистер Гаттерас. Неужели вы до сих пор считаете, что меня так легко провести?.. Но прежде всего позвольте вернуть вам ваши пять фунтов и письма. Ваши мыши были великолепными почтальонами, не правда ли?

Сказав это, он положил передо мной банковский билет и все письма, в которых я умолял о помощи. Трудно было описать то разочарование и удивление, которые я испытал в этот момент. Итак, мы все время находились под строгим надзором. Вот почему все то время, пока мы совершали наш побег, царила такая невозмутимая тишина. Я взглянул на Бекингема. Он стоял понурив голову и, по-видимому, ожидал, что же будет дальше. Я обратился к Николя:

— Да, теперь мы в вашей власти, но я попросил бы вас не играть с нами и сказать прямо, что нас ожидает в