Жестокая ложь - Мартина Коул

— Спасибо, что проводила меня домой, Синтия. Я понимаю, что это глупо, но одной мне здесь как-то не по себе.

Сестра ничего не ответила и занялась завариванием чая. Синтия стремилась к тому, чтобы возвратившийся домой зять застал ее в роли ангела-утешителя. Хотелось, конечно, знать, что происходит, но не следовало лезть с вопросами. Если она поведет себя правильно, то сегодняшняя ночь станет первым шагом на трудной дороге примирения и возвращения к жизни, которую она вела до скандала.

Селеста все же проболталась, что сегодня ночью должно случиться что-то очень, очень важное… Впервые с момента неожиданного визита сестры Синтия подумала, что и Джеймс, должно быть, по уши влез во все это. Ничего. Она надеялась, что сегодняшняя ночь принесет им большие деньги. Во всяком случае, из-за пригоршни соверенов такой переполох никто поднимать бы не стал. Острый ум уже подсказал Синтии, что дело идет о том, чтобы отобрать лакомый кусок у конкурирующей организации. Настоящие боссы теневого мира только так расширяют свое влияние и срывают джек-пот. Только так завоевываются новые рынки и достигаются сверхприбыли.

Синтия родилась с психологией преступницы. Ее врожденное коварство искало применения в жизни. Внутри ее был стальной стержень, необходимый тогда, когда приходит время устранять тех, кто стал бесполезен. Синтия об этом не догадывалась, но инстинкты почти никогда ее не подводили. Только зависть и ревность могли вывести ее из себя, заглушая естественный инстинкт самосохранения, заставляя ради мести все поставить на карту. Синтия любила мстить. Сладость мести она познала еще в детстве. Обладай мужчина таким характером, и его сочли бы крутым сукиным сыном, но в характере женщины подобного рода склонность считалась слабостью. Мужчины в тех кругах, в которых она еще недавно вращалась, считали, что женщинами правят гормоны. Они не уважали тех, кто не подходил под существующий в их воображении шаблон. При этом Синтия без лишней скромности считала себя во много раз умнее большинства мужчин, вращающихся на ее орбите. Особенно это касалось грубоватого, тупого отца и придурка мужа, с которым ее угораздило связать свою жизнь.

Оценивая роскошь и великолепие, царящие в доме сестры, Синтия в очередной раз, фигурально выражаясь, отпустила себе увесистую затрещину. Это все могло быть ее. Это все должно было стать ее. Джонни Паркер — единственный мужчина, с которым ей когда-либо было хорошо. Если ее первому мужчине удавалось полностью удовлетворить все ее желания, то бедняжка Джеймс лишь впустую тужился. Никому после Джонни не удавалось этого достичь. В конце концов она выдрала респектабельность и… Куда это ее завело?

В своем богатом воображении она представляла, как сидит во главе стола во время званого обеда, который ее Джеймс — не Джимми, а именно Джеймс! — дает своим подчиненным, а те смотрят на нее снизу вверх, наслаждаясь изысканными кушаньями и восхищаясь остроумием хозяйки дома. А вместо этого Синтия заполучила себе в мужья человека, не способного решить, надеть ли сегодня галстук и вчерашнюю рубашку или все же стоит поменять ее на чистую.