Секреты, скрытые в шрамах - Эстрелла Роуз

— Нет, Ракель, не надо, я плохо переношу щекотку! — восклицает Терренс. — Хватит щекотать меня! Эй, хватит, я сказал!

— Получай то, что заслужил! — с хитрой улыбкой отвечает Ракель. — Я заставлю тебя запомнить, кто такая Ракель Кэмерон! С ней лучше не шутить!

Однако Терренсу быстро удается перехватить инициативу и снова ответить Ракель легкой щекоткой и попытками разлохматить ей волосы. Все это происходит под тихие смешки Эдварда, со скрещенными на груди руками наблюдающий за тем, как его брат с будущей невесткой заливаются смехом и щекочут друг друга.

— Эдвард… — сквозь тяжелое дыхание произносит Ракель. — Эдвард, поговори со своим братом! Я не могу с ним управиться! И не позволяй ему приближаться к Даниэлю, а то он плохо влияет на Терренса. Твой брат и без кого козел, а под влиянием своего друга становится просто невыносимым.

— Ах, Ракель, я бы с радостью помог тебе, — скромно улыбается Эдвард, с ухмылкой наблюдая за тем, как Ракель добивает Терренса уже руками, а тот уворачивается как может. — Но боюсь, он вряд ли будет меня слушать. Этот парень даже маму не слушался в свое время и был той еще ходячей проблемой. Что уж говорить про нас с тобой…

Через несколько секунд Терренс и Ракель все-таки прекращают свое шуточное сражение из-за того, что немного устали и должны отдышаться.

— Ладно-ладно, не ворчи, — тяжело дыша и поправляя свою прическу, произносит Терренс. — Я пас… Ты меня утомила…

— Ну, идиот, я тебе это припомню! — также поправляя свои всклокоченные волосы и немного раскрасневшись после этой шуточной борьбы, угрожающим голосом говорит Ракель. — Клянусь, МакКлайф, как только у меня появится шанс, то я заставлю тебя дорого заплатить за это.

— Да, дорогие мои, вы как два урагана, которые после столкновения могут снести все на своем пути и устроить глобальную катастрофу, — скромно хихикает Эдвард, закинув руку на спинку дивана.

— Иногда он жутко бесит меня, и я мечтаю придушить его. Но с другой стороны, мне будет плохо без Терри. Как бы капризно ни было это чудо, мне нужно оберегать его.

— С ней все то же самое, — говорит Терренс и убирает с глаз небольшую прядь волос. — Однако кто-то другой мне не нужен.

— Вы уж старайтесь, — советует Эдвард. — Помогайте друг другу справиться с проблемами и помните, что вторая попытка расстаться может стать последней.

— Мы знаем, заботливый ты наш. Но спасибо за совет.

— Делаем все, что можем, — добавляет Ракель.

Эдвард со скромной улыбкой кивает и взглядом окидывает всю гостиную, пока в разговоре наступает пауза. Ракель отпивает немного напитка из своего стакана, чтобы немного успокоиться. А Терренс все также продолжает наблюдать за своим братом и четко следует своему плану, пока что делая все, чтобы тот расслабился и не думал о своих секретах.

— Кстати, ребята, а я уже говорил, что недавно переехал домой к матери? — нарушает паузу Эдвард, слегка оттягивая рукав своей джинсовой куртки.

— Правда? — удивляется Терренс. — Ты все-таки решился?

— Да, пару дней назад. Взвесил все «за» и «против» и поехал к маме домой вместе со всеми своими вещами. Сказал, что готов жить с ней, и она с радостью приняла меня. Дала мне отдельную комнату и уже показала, где что лежит.

— Значит, теперь ты будешь жить с родным человеком? — интересуется Ракель.

— Уже живу. И я очень рад, что наконец-то решился. Поначалу у меня были сомнения, но потом подумал, что с родной матерью мне будет лучше. Лучше, чем с посторонней женщиной… — Эдвард слегка прикусывает губу. — Которая приняла мой выбор и пожелала мне удачи…

— Думаю, так будет намного лучше. Ты ведь хотел найти свою мать — и вот теперь у тебя есть шанс жить с ней. Теперь миссис МакКлайф не будет скучно одной в большом доме. У нее будет человек, с которым она может поговорить.

— Кстати! — Эдвард бросает свой взгляд на Терренса. — Терренс, мама немного огорчена, что ты совсем про нее забыл, практически не навещаешь и даже не звонишь. Она просила меня дать тебе знать об этом и сказать, что скучает по тебе.

— Да, я знаю… — кивает Терренс. — Я и сам хочу навестить маму или позвонить ей. Но сейчас у меня столько проблем: группа на грани распада, мой друг находится на грани смерти и…

Терренс резко замолкает и слегка прикусывает губу.

— Не обижай маму и как-нибудь навести ее, — просит Эдвард. — Она очень много говорит о тебе и скучает по тем временам, когда ты справлялся о ней практически каждый день.

— Скажи ей, чтобы она не переживала. Обещаю, я постараюсь найти время приехать к ней… Ну теперь не только к ней, но еще и к тебе. Раз ты поселился в ее доме…

— Будем ждать, — скромно улыбается Эдвард, и переводит взгляд куда-то вниз на пару секунд. — Могу с радостью показать тебе гитару нашего отца.

— У отца была гитара? — округлив глаза, удивляется Терренс. — Но откуда? Неужели он интересовался музыкой?

— Мама сказала, что отец в свое время очень часто любил напевать песни. Мол он очень часто играл для нее, и она была в восторге.

— Если это так, мне становится ясно, в кого у вас любовь к музыке, — задумчиво говорит Ракель.

— Честно говоря, я и сам был в шоке, когда узнал об этом. Но удивился еще больше, когда решил опробовать гитару и заиграл какую-то песню. Мама быстро узнала мелодию и сказала, что отец очень часто мог исполнять ее для меня.

— Ты что, помнишь одну из тех песен, которые он играл? — удивляется Терренс.

— Получается, так, — пожимает плечами Эдвард. — Я всегда ее знал, но не особо задумывался над тем, почему любил иногда напевать ее под нос. Но мамины слова реально потрясли меня.

— Ничего себе… Но откуда мама могла знать, что отец играл для тебя? Он же ушел из семьи, когда ты едва родился!

— Ну… На самом деле оказалось, что все совсем иначе.

— То есть, как это?

— Прежде всего я скажу, что она сама рассказала мне про тот день, когда отец ушел из семьи. Который ты запомнил.

— Когда Терренсу было два или три года? — уточняет Ракель.

— Да. Мама сказала, что Терренсу едва исполнилось три года, а мне был год. Она рассказала, что у отца и матери действительно произошла ссора, во время которой он и ударил ее. Тогда он быстро осознал, что произошло, и ушел от нее из-за чувства стыда. Не потому, что они разлюбили. А потому, что отец испугался самого себя и того,