Возьми моё сердце - Нина Стожкова

редко – справа, хорошо ли работают легкие и выделительные системы, нет ли, упаси бог, тромбов в артериях и венах, как выглядят кожные покровы, если уже была торакальная операция, как выглядит шов на грудине… Еще для него важны многие моменты, понятные только коллегам-кардиохирургам. Кстати сказать, в отличие от большинства врачей, больше доверявших пленкам ЭКГ и снимкам ЭХОКГ, Хуснулин по-прежнему слушал сердце каждого пациента по старинке, при помощи стетоскопа, и не уставал удивляться, насколько по-разному оно бьется у каждого человека и как по-иному каждый раз звучит в зависимости от каждого из трёх пороков и других аномалий. Давным-давно Хуснулину, научному светиле европейского масштаба, слушать сердце по старинке было необязательно, однако профессор держался старых правил, боялся разучиться улавливать нюансы болезни по звуку сердца. Потому и тренировал свой слух каждый день, чтобы не утратить способность отличать стук одного больного сердца от другого. Так тренирует свое ухо скрипач или пианист, чтобы узнавать манеру игры известного солиста после нескольких тактов.

Уже многие годы Хуснулин появлялся в операционной, как и положено светиле хирургии, не сразу, спустя час после начала операции. Тело пациента к его приходу уже было закрыто стерильной простынкой, на голове больного белела медицинская шапочка, а на ногах топорщились специальные бахилы. Свободной от стерильных покровов оставалась лишь вскрытая грудная клетка – профессионально именуемая «операционное поле».

Профессор давно уже чувствовал себя в операционной уверенно, как народный артист на сцене, однако каждый раз, входя туда, испытывал необъяснимый душевный подъем. Наверное, так же волнуется учитель со стажем, входя в новый класс. Известное дело: чем выше профессиональный статус, тем больше страх «налажать» и дать повод для ехидных шепотков за спиной.

Стоять на ногах 6-7 часов, то есть, практически всё время, когда идет операция, от знаменитости с мировым именем никто не требовал. Всё обычно происходило так. В первой части операции солировали молодые амбициозные хирурги и анестезиологи. Анестезиолог забалтывал пациента, чтобы тот успокоился, медсестра и ассистенты ловко и быстро, давно отработанными движениями, готовили его к операции: привязывали руки, чтобы больной не махнул ими случайно, увешивали катетерами и канюлями, пристраивали на одну из рук манжету, чтобы постоянно измерять артериальное давление. В первые минуты в операционной анестезиолог профессионально, с шутками-прибаутками расслаблял и успокаивал пациента: мол, волноваться рано, на подготовку к операции уйдет почти час… Больной расслаблялся, и уже минут через пятнадцать ему на лицо накладывали маску с усыпляющим газом. Затем наступало время для молодых, сильных, точных и умелых рук хирургов. Один ловко распиливал кость грудины, раскрывал грудную клетку, его коллеги пропихивали в трахею спящего пациента трубку аппарата искусственной вентиляции легких, подключали его к аппарату искусственного кровообращения и наконец готовили охлаждённое сердце к самой тонкой работе. Профессора вызывали в операционную звонком прямой связи в отделение лишь тогда, когда все было готово. У каждого из членов операционной бригады (а в операции на открытом сердце обычно было задействовано человек 12-14) имелся свой, точно очерченный участок действий. Каждому хирургу ассистировала его медсестра. Самой ответственной считалась работа главного ассистента и старшей операционной медсестры. Профессор, уже одетый в темный костюм, входил в операционную молчаливый и сосредоточенный, разминая стерильные пальцы в перчатках, и шел прямо к столу. Это было похоже на подход пианиста-виртуоза к роялю. Молодые хирурги ловили на лету каждое его слово и продолжали четко работать, не утратив ни сил, ни азарта хотя стояли на ногах уже несколько часов. Скрепляли проволокой кость грудины и зашивали операционное поле уже без профессора, который, сделав тонкую работу, наложив на сердце свои фирменные швы и отдав необходимые распоряжения, спешил вернуться к текущим административным делам, которых даже за пару часов успевало накопиться немало.

Так обычно проходила операция, если пациенту меняли клапаны или реконструировали аорту. В этот раз все было намного сложнее. Бригаде предстояло не реконструировать больное сердце пациентки, а поставить вместо него здоровое, донорское. Профессор и его коллеги понимали, что результат может быть любым. Нередко случается, что даже зубные имплантаты не приживаются, ткани десен их отторгают. А тут – чужое сердце… Конечно, донорский орган подобрали с учётом максимальной совместимости с организмом реципиента, но неожиданности всё равно не исключались. Если всё пройдет успешно, пациентка с первого дня и до последнего будет принимать препараты, подавляющие ее иммунитет, поскольку организм сразу же примется отторгать чужеродный орган…

Всё было выверено и обдумано десятки раз. Профессор знал, что от него и от его бригады зависит отнюдь не все. Любой организм может неожиданно преподнести врачам сюрприз. Остается верить в удачу и молиться Господу, чтобы чудо произошло. Пускай эта милая девушка проживёт с чужим сердцем те годы, которые не суждено прожить ему.

Заманчивое предложение

Благие идеи спотыкаются о житейские преграды чаще, чем принято считать. Вот и Серый, не успев помечтать о том, как он разоблачит врагов и покажет бывшим друзьям, на что способен, врезался лбом в виртуальный столб. Внезапно выяснилось: чтобы вести серьезное расследование в интернете, требуется мощный компьютер. Старенький ноутбук, доставшийся по наследству от старшего брата, явно «не тянул» и вообще медленно и мучительно умирал, словно пациент хосписа. Сердце ноутбука, его жесткий диск, пережил несколько «инфарктов и реанимаций» и был неизлечим. Перед Сергеем встал в полный рост вопрос, где найти минимум 60 тысяч на приличный комп. Ни у родителей, ни у других родственников таких денег и близко не было. Выход вырисовывался один: надо искать работу. Все равно какую, лишь бы платили и учебе не слишком мешала.

Предложение прилетело с неожиданной стороны. Пробегая пятачок перед входом в универ, он внезапно уткнулся взглядом в Юльку из соседней группы. Завидев Сергея, девушка перестала болтать по телефону и энергично помахала ему рукой. Серега удивился, но подошел.

– Хочешь работать у нас в кофейне? – спросила Юля. Сергей удивился и впервые внимательно посмотрел на нее. Однокурсница выглядела крайне легкомысленно: волосы, выкрашенные наполовину в бордовый, наполовину в кремовый цвет, круглая сережка в носу, бежевое худи больше на два размера, высокие черные ботинки со шнуровкой, на подошве, больше похожей на протекторы колёс дальнобойной фуры. Словом, Сергей никогда бы не стал обращаться к девчонке в подобном прикиде с каким-либо мало-мальски серьезным вопросом. Вот и в этот раз он лишь буркнул «привет!» и уже собрался промчаться мимо, чтобы успеть перехватить в буфете пирожок перед лекцией. В ответ Юлька смерила его надменным взглядом. Так старшая сестра глядит на третьеклашку, все еще играющего в Лего и балдеющего от малышовых мультиков. Сергей удивился, притормозил