Дом астролога - Каринн Джейд

на перила так, что моя голова оказывается над крышей башенки. Надо мной темное небо, я отчаянно цепляюсь за край крыши напряженными пальцами, наплевав на ветер. Руки устают. Я перестаю держаться правой рукой, встряхиваю кистью, потом снова хватаюсь за черепицу. Меняю руки, теперь отдыхает левая. Я теряю равновесие, но стабилизируюсь, подтягивая себя ближе к крыше башенки.

На этот раз я отклоняюсь назад и снова меняю руки. Левая соскальзывает, и я пытаюсь схватиться за воздух. Моя любимая фиолетовая ручка выпадает из кармана и скачет по крыше: щелк-щелк-щелк. Я балансирую на перилах, пока пот не выступает на моей верхней губе, а пальцы не сводит судорогой.

О предсказании экстрасенса я никому не говорила. Даже своей наставнице по астрологии, хотя постоянно спрашивала о стратегиях предсказания смерти, но она неизменно отвечала отказом. Она считала, что есть некоторые темные дела, которые должны оставаться за рамками практики, а именно: никаких прогнозов выборов и дат смерти.

Я никогда не напоминала о том предсказании матери, а она, если не забыла, что сказала экстрасенс, виду не подавала. И я, конечно, никогда не обсуждала эту тему с сестрой, у которой в жизни было достаточно травм, чтобы легко забыть о моих. Мне было шестнадцать, Энди училась в колледже, когда с ней случилось нечто настолько невыносимое, что она пожелала себе смерти. Энди хотела того, чего я больше всего боялась, и это меня потрясло настолько, что я поклялась жить – по-настоящему жить, а не просто ждать смерти.

Энди изменила мою точку зрения на все. Я воплотила в жизнь свои мечты, не дожидаясь, пока вырасту, поскольку велик был шанс, что этого никогда не произойдет. По настоянию мамы я получила-таки аттестат зрелости, хотя и работала флористкой, бариста, официанткой в закусочной, уборщицей и была ученицей астролога. Все это подготовило меня к будущему успеху с астрологическим ретритом в «Звездной гавани». Я ужасно уставала, но была счастлива.

С каждым годом мысль о ранней смерти превращалась в тихое жужжание на заднем плане. Я почти не обращала на это внимания до тех пор, пока не совершила ужасную, непоправимую ошибку.

Я влюбилась.

Это был несчастный случай. Я знала, что нужно держать дистанцию, но это невозможно, когда ты, по сути, восстанавливаешь дом с нуля, а он лучший местный подрядчик. Эрик был таким добрым и щедрым. Он полюбил мой проект еще до того, как полюбил меня. Это было у нас общее.

Каждый раз, когда Эрик оставался на ночь или мы переписывались в течение дня, тихий голосок в моей голове предостерегал меня. Ты умрешь. Я не могла расслабиться в той безопасности, которую он предлагал.

Когда Эрик заговорил о будущем – переезде, женитьбе, рождении детей, – я испугалась. И поставила перед собой задачу разыскать экстрасенса из Питтсбурга, к которой ездила моя мать, когда мне было восемь лет. Я должна была узнать свою судьбу, если не ради себя, то ради него. Ради нас. Полгода назад я нашла ее в Интернете через Facebook. Она закрыла свое заведение менее чем через год после того, как мы приезжали. Однако во время финансового кризиса 2008 года люди, потерявшие свои деньги, стали отчаянно нуждаться в информации относительно своего будущего, и ясновидящая обосновалась в Интернете. Ее дело процветало. Я позвонила ей на горячую линию и, прервав приветственную речь, прямо спросила, не ошиблась ли она тогда, много лет назад, или это я неправильно ее поняла.

– Вы сказали моей матери, что я умру в детстве, – напомнила ей я.

Телефон звякнул металлом, – видимо, ясновидящая покачала головой. Перед моим мысленным взором промелькнуло воспоминание о ее массивных серьгах с искусственными драгоценными камнями.

– Питтсбург, восемнадцать лет назад… Я никогда не забывала о тебе. Тогда я была новичком, ляпнула, не подумав, хотя потом испытала жгучий стыд. Я очень хотела помочь твоей матери, но теперь ни за что не раскрыла бы подобную информацию.

Я была ошеломлена. Думала, мне придется напоминать и настаивать.

– Но вы ошиблись. Вы обещали, что я умру ребенком, но мне двадцать шесть.

– Я не говорила, что ты умрешь ребенком, – медленно произнесла она, обдумывая каждое слово. – Я говорила, что ты умрешь слишком рано.

Долгое время мы молчали. Время тянулось бесконечно.

Слишком рано – это сколько? В штате Нью-Йорк вы можете пожениться в семнадцать лет. В восемнадцать вы можете голосовать. В двадцать один – покупать алкоголь. В двадцать пять – брать машину напрокат. Разве я не преодолела все пороги взрослости? Разве не должна оказаться теперь в безопасности?

С другой стороны, в каком-то смысле я никогда не была ребенком. С момента своего рождения я чувствовала незримое бремя того, что должна восстановить разрушенную семью. Моя мать не училась в колледже, а потому гордилась тем, что Энди увлечена науками, однако и глазом не моргнула, когда я бросила школу, чтобы помогать оплачивать счета. Я слишком быстро повзрослела.

Было ли предсказание экстрасенса неверным, потому что я никогда не была ребенком? Или, может быть, кармически я сейчас была ребенком, стареющим в обратном порядке?

– Я изучала астрологию, – сказала я экстрасенсу. – И нашла несколько признаков, которые могут быть истолкованы как смерть. Скопление планет перемещается в мой восьмой дом. Мой Идум Коэли в Близнецах – это знак молодости. Или это что-то менее очевидное, например грядущее возвращение моего Сатурна?

Ясновидящая рассмеялась:

– Я понятия не имею, что все это значит, но ждала твоего звонка. Размышляла, что буду делать, когда это произойдет.

Она вздохнула и пошевелилась. Я услышала, как звякнули ее серьги.

– А что, если это больше не зависит от вас? Вы сделали это предсказание много лет назад.

Едва слышное поскрипывание на другом конце провода подсказало мне, что она кивнула.

– Я хочу приехать к вам, – добавила я.

– Мои наставники говорят, что ты хорошо усвоила информацию, которую я всем вам тогда дала. Я сожалела об этом, но они уверены, ты все сделала правильно. Они доверяют тебе.

– Тогда назовите дату. – Мои слова звучат убедительно.

Телефонная «я» куда увереннее, чем настоящая. Но я опасалась, что, если стану колебаться, ясновидящая ничего мне не скажет.

– Двадцать пятое августа, – произнесла она.

Через два дня.

Стоя на деревянных перилах на крыше «Звездной гавани», я почти не чувствую своих пальцев. Поднимаюсь на цыпочки, отыскивая ногой опору. Руки горят и дрожат. Я безрассудна и напугана. Судьба велит мне умереть послезавтра, но я не знаю когда, как и почему. А свободная воля подсказывает, что мне ничего не стоит посрамить экстрасенса. У меня есть возможность