Игра саламандры - Давиде Лонго

голодный желудок три бокала белого. Верный признак, что нервничает, устала или грустит. Или все, вместе взятое. Скатерть, которая еще недавно была скомкана, теперь расстелена на столе, на ней все та же посуда – словно ждет гостей, готовых есть из грязных тарелок. Не хватает, пожалуй, тех самых крошек из созвездия Плеяды, похороненных под скатертью. И раскладной диван по-прежнему разложен, хотя Манон уже давно не появлялась дома.

– Да, Оливо, надо обсудить пару моментов, – повторяет Соня Спирлари.

Оливо подозревает, что она узнала о «гольфе», который и сегодня преследовал его, и что он, желая избавиться от хвоста, снова вошел в один из домов и вышел через другой подъезд. Он понятия не имеет, как Соня докопалась до всего этого, но на свете есть много вещей, о которых он ничего не знает. Было бы не так, этот случай вряд ли сильно заинтересовал бы его. И к тому же сегодня он купил пять книг, а завтра у него библиотечный день. Так что поводов для уныния нет. Неизмеримо лучше, чем обретаться в приюте в лапах Джессики и Октавиана.

Соня перестает жевать, ставит на стол локти и обхватывает лицо ладонями.

– Мы должны признать, что дело почти не сдвигается с мертвой точки, Оливо.

И умолкает, возможно надеясь, что Оливо начнет оправдываться, сглаживать тему, комментировать что-то, – у меня столько всего, о чем нужно позаботиться, не стану же я еще и комментариями заниматься?! В моем личном деле, которое ты изучила, не было, случайно, написано «комментатор»? Не знаю, понятно ли объясняю.

– Хочу сказать, что время идет, – заново начала Соня, не дождавшись ответной реакции Оливо, – а мы по-прежнему ничего не знаем о тех четверых ребятах, не знаем даже, живы ли они. Тебя внедрили в школу в надежде, что ты сможешь раздобыть какую-нибудь информацию, которую мы упустили, но… Я не говорю, что ты в чем-то виноват… Это была попытка…

– Неделя, – произносит Оливо.

– Что – неделя?

– Еще одна неделя.

– Ты хочешь сказать, что просишь оставить тебя еще на неделю? Почему на неделю?

– В четверг у меня сочинение по итальянскому, а в пятницу – контрольная по истории искусств.

Соня неотрывно смотрит на него и на мгновение замирает, потом, как обычно, в знакомой ему манере откидывает волосы назад.

– Я рада, что ты втянулся в учебу. Как только дело будет закрыто, ты мог бы подумать о том, чтобы записаться в класс на постоянное обучение, чтобы получить аттестат, если этого тебе хочется больше, чем места научного сотрудника библиотеки. Можем поговорить об этом с Гектором и директрисой приюта, уверена, они поддержат, и я бы замолвила за тебя словечко перед ректором «Фенольо». Но мы должны добиться результата в нашем деле. Я должна добиться результатов! Иначе мне дадут пинком под зад – понимаешь, что я имею в виду?

– Да.

– Ты умный парень. Если я вылечу из игры, считай, мой поезд ушел, и я уже не стану начальником управления, и возможности помочь тебе у меня не будет. Извини за сравнение – не к столу будет сказано, – но пока что мы с тобой барахтаемся в одной шлюпке в море дерьма, и, к сожалению, суденышко наше дало течь. Или мы быстро добираемся до какого-нибудь порта, или…

– Одна неделя.

Соня Спирлари вздыхает, наливает себе четвертый бокал и в четвертый раз выпивает его до дна.

– Хорошо, Оливо. Еще неделю я могу тебе дать. Но нужно, чтобы за это время хоть что-то произошло. Не думай, что я не понимаю. Чувствую, ты что-то затеваешь, хоть и не рассказываешь мне. Один из психоаналитиков, который вел тебя, в своем отчете очень точно описал твою тактику поведения. Он назвал ее «прикрывание рукой». Ты же понимаешь, что он имел в виду?

– Когда игрок в скала кваранта[100] строит свою партию не на том, чтобы быстрее набирать по сорок очков и сбрасывать карты, а на том, чтобы прикрывать рукой свои карты и потом сбросить лишь один раз, но выверенно и точно.

– Вот почему я знаю, что ты что-то скрываешь от меня. Ты считаешь, что делаешь это из лучших побуждений, но такая задача в одиночку не решается. Не тот случай – не игра, не развлечение. Нам нужно работать вместе, ты должен делиться со мной всей информацией. Кроме нас с тобой, по крайней мере еще тридцать человек задействованы в поиске ребят и поимке похитителей и их сообщников. Одни задерживают, другие следят, кто-то организует блокпосты, координирует, контролирует поступающие сигналы, ведет поиск в интернете.

Мы с Флавио уже три месяца ни одной ночи толком не спим. – Это знают и в отеле «Ибис», где вы ни одну ночь толком не спите, хе-хе-хе! – Ты должен доверять нам, ясно? В противном случае в конце этой недели тебе придется уйти из школы и вернуться в приют. И когда-нибудь мы с тобой, может быть, встретимся на одном из перекрестков, где я буду регулировать движение.

Наливает себе пятый бокал и замирает, расстроенно разглядывая, как пузырьки просекко[101] бодро подскакивают вверх – им нет дела до ее настроения.

– Второй момент? – спрашивает Оливо.

– Второй момент – что?

– Мы должны обсудить пару моментов, сказали вы.

– Ах да, второй… Не хочу показаться невежливой, но мы вроде как живем под одной крышей. Имею в виду – ты, я и Манон, даже если Манон на самом деле почти никогда не бывает дома. Кстати, ты не знаешь, где она? Потому что я заметила, что у вас вроде неплохие отношения, – может быть, тебе она рассказывает хоть что-то.

– Нет, – спешит ответить Оливо.

– Я так и думала. В любом случае совместное проживание требует соблюдения минимальных правил… Если сразу к делу, второй момент как раз сейчас… Не хочешь переодеться? Вечером, думаю, заложить стирку, так что… на твоем месте я бы воспользовалась этой возможностью, что скажешь?

Оливо долго пережевывает свои последние три макаронины. Он серьезно задумался.

– Я бы сказал «нет», – заключает он, затем встает, чтобы уйти в комнату и переосмыслить имеющиеся у него на руках карты.

Чтобы все их прикрыть рукой, ему недостает еще одной, но он рассчитывает вытащить ее из колоды до субботы.

17

На последнем уроке – просмотр картины темперой.

Все, как обычно, не успевают, волнуются, путают краски, истерично смеются, добавляют последние штрихи, о которых тут же жалеют.

Все, кроме Валерии. Она нарисовала жирную черную крысу в канализационной трубе с воткнутым в спину мечом, один глаз вылезает из орбиты, хвост отрублен. На общем фоне в темном проходе другие крысы уставились на