Светотени - Сергей Васильевич Гук

Может быть, странные аномалии имели какую-то другую причину? Господа из министерства внутренних дел устроили однажды специальную пресс-конференцию, дабы решительно опровергнуть инсинуации симпатизирующих террористам левых, утверждающих, будто в тюрьмах свободного демократического государства пытают людей. Здесь вам не банановая республика, здесь не истязают электротоком, не избивают проволокой, не крошат ребра и вообще никакого физического насилия не применяют. Как насчет наркотиков? По-видимому, задавший этот вопрос и есть один из тех левых, кто любит распускать порочащие нашу демократию слухи и восхвалять идеи насилия…

Услышав в ответ название вполне респектабельной буржуазной газеты, ведущий пресс-конференцию извинился, взял свои слова обратно, не преминув при этом выразить сожаление по поводу того, что дикие сплетни и клевета, распространяемые врагами демократии и конституции, проникли даже в ряды столь уважаемой аудитории.

«Мертвый тракт»? Ничего подобного в тюрьмах нет, есть флигели повышенной безопасности для особо буйных, опасных преступников. В конце концов, тюрьма — это не курорт.

«Пытки тишиной»? Лично он, ведущий, не представляет себе, как и кого можно пытать тишиной («Как раз в наш-то век, если чего не хватает людям, так это тишины»). И от уединения пока еще никто не сходил с ума. Когда ему привели свидетельские показания террористки — жертвы «мертвого тракта», он только развел руками: если мы начнем обращать внимание на то, что говорят психически неполноценные люди… Да, но до тюрьмы-то она была нормальна? Нормальна или нет, никто этого в точности не знает, во всяком случае, нормальные люди террористами не становятся. (Смешок в зале.) А если серьезно, то сам факт помешательства этой дамы во время изоляции — еще не основание для подобных выводов. Сидели и до нее, и никто еще не свихнулся.

Представителя министерства внутренних дел попросили описать, как выглядит «мертвый тракт». Обычная камера-одиночка. Отличается от других только особыми условиями содержания. То есть никаких контактов с окружающим миром, никаких прогулок, никакого общения с кем-либо, никакой переписки, никаких адвокатов. А как насчет медицинского обслуживания? Врач прийти может, если будет необходимость. А правда ли, что в этих одиночках нет окон, круглые сутки горят лампы белого «дневного» света, а стены и потолок выкрашены в белый цвет и не пропускают никаких звуков? Никакие звуки и не должны проникать туда, последовал ответ, изоляция — мера крайняя, вынужденная, но уж коль применяется, так неукоснительно.

Газеты поместили коротенькое сообщение о пресс-конференции: дескать, компетентные представители министерства внутренних дел категорически опровергли слухи о «психопытках» в тюрьмах. На этом все заглохло. Делались попытки «оживить тему», и не раз делались. Созывались другие пресс-конференции. Адвокаты заключенных террористов рассказывали о бесчеловечном, садистском обращении с их подопечными. Нельзя сказать, чтобы на эти пресс-конференции никто из буржуазных журналистов не приходил, являлись, конечно, но как-то уж очень мало их всегда было (от телевидения вообще никто ни разу не наведался), и вели они себя пассивно, слушали, изредка делали пометки в блокнотах, вопросов не задавали, за исключением двух-трех уточняющих. А на следующий день в газетах появлялись короткие стереотипные сообщения: адвокаты, против которых прокуратура выдвигает серьезные обвинения в пособничестве своим подзащитным (в частности, в поддержании связи с оставшимися на свободе сообщниками), вчера на пресс-конференции пытались доказать, будто в наших тюрьмах пытают людей.

Разумеется, ни один из здравомыслящих читателей буржуазных газет этим утверждениям адвокатов (к тому же запятнавших себя пособничеством преступникам — удивительно покладистое все-таки у нас правительство, позволяет этим левым типам делать все, что им заблагорассудится, в то время как истинным патриотам… да что говорить, достаточно поглядеть, кто сейчас у власти: половина, если не больше, сочувствует этой левой мафии) — так вот, никто из добропорядочных граждан такому вздору, естественно, не верил. Самая совершенная парламентская демократия в мире, пойдите поищите, где лучше.

Были и другие материалы, размноженные на гектографе и разосланные по редакциям. И было там, в частности, свидетельское показание одного из террористов, просидевшего в «мертвом тракте» около трех месяцев, но кто поверит таким сомнительным, а главное, пристрастным источникам? Ясно как белый день, что состряпали эти обвинения такие же террористы или сочувствующие им субъекты, которые пока еще разгуливают на свободе.

Была голодная сидячая забастовка. Родители, родственники и друзья заключенных приковали себя цепями к столбам на одной из площадей столицы, расставили транспаранты, раздавали листовки. Но и тут тоже картина ясная: чувства родительские понять можно (хотя раньше нужно было глядеть, не допускать, чтобы родные детки становились бандитами), но какой объективности ждать в этом случае?

И только один раз — это случилось за полгода до захвата посольства — вспыхнул, по-настоящему вспыхнул интерес к «мертвому тракту». В камере-одиночке повесился террорист. (Сделал себе веревку из лоскутов простыни.) Как такое могло случиться при круглосуточном, неусыпном бдении телевизионных камер, почему самоубийцу обнаружили только к утру (смерть, согласно медицинскому заключению, наступила в полночь) — этого понять не мог никто, включая солидные газеты, требовавшие расследования. Разумеется, ни один человек, за исключением все той же кучки оголтелых и сочувствующих террористам личностей, слово «убийство» не произносил, но странностей в этом деле — воля ваша, но как быть с фактами? — было немало. В частности, охрана — она-то что делала всю ночь, в карты резалась или спала непробудным сном? До чего мы докатимся, если даже в тюрьмах у нас нет порядка?

Министерство внутренних дел немедленно создало комиссию. Министерство юстиции со своей стороны тоже создало комиссию, чтобы окончательно установить причину смерти (нашлось-таки немало безответственных лиц, поднявших гвалт по поводу «подозрительно быстрого» вскрытия трупа одним только тюремным врачом, при этом родителям умершего категорически было отказано в требовании, чтобы при этом вскрытии присутствовал врач с их стороны). Так вот, медицинские светила, произведшие повторное вскрытие, хотя и отметили ряд странностей (куда девались, к примеру, некоторые внутренние органы умершего? Никто на этот вопрос ничего не мог ответить), но подтвердить факт насильственной смерти категорически отказались. В то время как другая комиссия никаких преступных действий в поведении тюремных служащих не обнаружила, если не считать, конечно, халатного отношения к своим служебным обязанностям по надзору за узниками. Так и заглохло это дело, как уходят в забвение куда более крупные дела. Убили, к примеру, президента Кеннеди — трагедия, но нельзя же, согласитесь, трубить об этом каждый день. А тут тем более: какой-то заключенный, к тому же опасный для общества преступник.

…Ближе к вечеру того самого дня, когда было захвачено посольство, к начальнику центральной тюрьмы пожаловали гости. Снова господа из министерства внутренних дел. После непродолжительной беседы в кабинете со старшим группы, серой и внешне