Расследования Екатерины Петровской и Ко. Том 1 - Татьяна Юрьевна Степанова

«Только вот где этот список, где дело?» – подумала Катя.

– То есть в вашем коллективе тогда были уверены, что убийца – со стороны?

– А это и в вашем коллективе, – внушительно произнесла Ольга Аркадьевна, – были бы уверены, случись что-то подобное тут у вас. Такой ужас, такое зверство… Эти жуткие иголки, которыми он ей все лицо утыкал… А Валентину, продавщицу мороженого, ножом в живот и в шею… Столько крови на ступеньках… Маньяк, ваши тогда искали маньяка, навроде Чикотило… Правда, про Чикотило мы тогда и не слыхали, но все равно. Оттого тогда такой шухер был – и в управлении торговли, и в горкоме… Боялись за Олимпиаду, боялись, что до самого верха информация дойдет.

– А нынешний хозяин универмага – Шеин, кем он работал тогда?

– Боря? Он поначалу протирал штаны в управлении торговли. Делал карьеру управленца среднего звена.

– Но в универмаге вашем он бывал?

– Конечно, с проверками, то есть в составе проверок как секретарь, он же молоденький тогда был совсем. Но связями уже обрастал, и они ему по жизни всегда помогали. В Москве ведь нельзя обойтись без связей. Это сейчас все старые связи пытаются разрушить, выпихнуть нас… наше поколение…

– А еще о чем говорили тогда у вас?

– О том, как этот маньяк сумел уйти, скрыться в ту ночь. – Ольга Аркадьевна потушила сигарету в пепельнице. – Не через двери, потому что они на сигнализации стояли, не через окна, потому что и там сигнализация не сработала, не через подвал, потому что…

– Что, потому что?

– Потому что нижним подвалом мы вообще никогда не пользовались, он был наглухо закрыт и опечатан, и не нами.

– А кем же?

– Из КГБ приезжали и что-то делали внизу. А потом все заперли и опечатали. Там же ветка метро правительственная проходила под нами, и сейчас, наверное… Станция метро наша ближайшая, она же еще при Сталине… там прямой выход из Кремля – две улицы всего нас от Кремля отделяют.

Собственно, на этом допрос закончился. Елистратов галантно проводил Ольгу Аркадьевну в приемную – вместе с адвокатом дожидаться явления сына Иннокентия и любовника Хохлова.

– Высший класс женщина, – крякнул полковник Гущин. – И она за все эти годы ничуть не изменилась. Даже лучше стала.

Катя машинально кивнула – да, старина, возможно, возможно… Итак, слова о том, что было «при Сталине», оказались последними. Или нет, совсем уже, как говорится, «вдогонку» Елистратов задал Краузе еще один вопрос: «А не припомните, в то лето перед убийствами… ничего подозрительного или странного не происходило в универмаге?»

Да, да, именно это он и спросил! Но интонация его оказалась самой обычной, и ничего он в этой своей фразе не подчеркивал, не выделял – будничный вопрос «на посошок».

– Ой, да разве сейчас вспомнишь… столько лет… Ничего, все было нормально до той ужасной июльской ночи. Хотя… знаете, это наше торговое, чисто внутреннее… мы даже в милицию не заявляли… Я не хотела поднимать шума, потому что коллектив… бросать тень на коллектив мне – директору… Понимаете, у нас время от времени начали происходить мелкие кражи… Мы сначала грешили на покупателей, но кражи были в тех местах, куда покупатели не заходят… Это всегда неприятно, понимаете… Мы с моим замом хотели сами разобраться, если надо – за руку поймать воришку… Но потом все прекратилось.

Ушла. В кабинете остался лишь тяжелый и пряный шлейф ее духов. Гущин ослабил галстук, расстегнул воротник сорочки. Наклонился, открыл кейс, извлек из него…

Катя ожидала уголовное дело – то самое, неуловимое и долгожданное, легендарное! Но в руках полковника – лишь тоненькая папка, а в ней два пожелтевших листочка.

– Вот и все, чем пока порадовал нас ненашенский архив, – усмехнулся Гущин. – Мадам Краузе…

Катя ослышалась или он правда сказал это тоном комиссара Мегрэ – мадам?..

– Она и то больше информации выдала вот сейчас.

Елистратов вернулся. И у него под мышкой оказалось пухлое уголовное дело – тоже явно архивное, судя по виду.

– Ну-с, сынок Краузе пока еще чуток у моих орлов помаринуется, попсихует, а мы тут быстренько проведем небольшой сравнительный анализ. – Он сел и наконец-то закурил свою «гавану». – Ну, Федя – хвались.

– Нечем хвалиться. Ануфриев отпуск догуливает, сказал, что в Москве ждать его дней через пять. Я ему оставил всю контактную информацию по универмагу. А это… это вот по другим каналам – там же, но… как видишь…

– Что они, и у себя в архиве дела не нашли?

– Нашли только некий отчет и прилагаемый к нему список лиц, в отношении которых должна была проводиться проверка в связи с тройным убийством.

– Фамилии? Ладно… Краузе нам фамилии потерпевших сказала, я записал: Лидия Макарова – товаровед, уборщица Серафима Касимова и продавщица мороженого Валентина Грач… Эта еще, оказывается, и жила где-то рядом, в том районе… Теперь я называю тех, кто в нашем нынешнем списке, по нашему уголовному делу. А ты, Федя, смотри тот, из архива, – ищем совпадения. Итак – владелец Шеин…

– Есть в списке.

– Помощники его – Краузе Иннокентий и Марк Южный…

– Нет. Оно и понятно, тогда они мальцы еще были.

– Краузе Ольга…

– Есть в списке.

– Продавщицы Слонова, Петрова, потерпевшая Садыкова, потерпевшая Ксения Зайцева.

– Нет, ничего похожего.

– По тому факту с рапортами вневедомственной охраны, что ты мне звонил… свидетельница Сорокина Искра Тимофеевна.

– Есть такая в списке, – Гущин близко к глазам держал пожелтевший листок. Близорук стал, а очки постоянно забывал у себя в кабинете.

– Хохлов?

– Нет. Ему сейчас тридцать всего…

– Тогда по нашему нынешнему списку у меня все. Что у тебя?

– Тут еще восемнадцать фамилий. Кто такие – одному богу известно, скорее всего, из тех, о ком упоминала Краузе, – экспедиторы, техники, слесари, грузчики – все, кто посещал универмаг в связи с работой. Ага, вот тут фамилия Семен Симкович… Она его называла… Жлобин Виктор, Самойленко Петр, Львов – имя не записано… Сидоров Георгий… Забелло Марк… Имя такое же, как у нас… Маньковский Матвей, Ванин Сергей, Прохоренко Виктор, Гасанов Алибек, Гасанов Алихан, Гасанов Муслим… тут против них пометка – данные военной комендатуры. А это, наверное, братья и к тому же военнослужащие, там казармы рядом, они тогда и солдат проверяли… остальные – женщины: Павлова О., Павлова С., Султанбекова Гюзель… это та, с которой Краузе по инстанциям ходила, Дора Бош, Маслякова Алла и Хитинкина Анна.

– М-да, – Елистратов выпустил кольцо дыма и подмигнул приунывшей Кате. – Что? Считаешь, все бесполезно, пресса, а?

– Тут только одни фамилии, – Катя тяжко вздохнула. Что проку в том