Чужая ноша - Марина Владимировна Крамер

— Есть. Она портниха, у нее свое дело и свои дети. Но…

— Так вот и скажите, чтобы своими делами занималась. Муж ваш претензии предъявляет? Дочь старшая ноет, что ей внимания не хватает? Ну, с младшим вообще все понятно. Ну и к чему вам еще и сестру слушать, и зятя, и сто разных подруг?

Полина с удивлением посмотрела на оперативника, развалившегося в кресле:

— Это откуда у вас такие философские мысли, Вадим Григорьевич?

— Жизненный опыт, — фыркнул он. — Нет, серьезно — зачем вы стараетесь угодить всем? Вы ж и на работе так себя стали вести, не замечаете? Так и киваете на каждое замечание, так и пытаетесь исполнить указания каждого вышестоящего, а так никогда не получится, чтобы все довольны были. И чувствую я, сестра ваша руку приложила к таким изменениям, вы до вторых родов совсем другая были.

Полина от удивления перестала дышать. Она даже подумать не могла, что Двигунов, который на дух не переносил женщин на следствии, так внимательно присматривается ко всему, что происходит с ней. А самое главное, она вдруг поняла, что капитан совершенно прав — как права и дочь, сказавшая ей утром примерно то же самое.

В последнее время Виталина действительно стала позволять себе вслух высказывать неодобрение образом жизни сестры, упрекать ее за то, что слишком мало времени проводит с детьми, что большинство домашних забот лежит на плечах Льва, что Инна растет слишком самостоятельной, что Ваня часто засыпает до того, как Полина вернулась с работы. Раньше сестра-близняшка не вмешивалась и не давала оценок, просто помогала, если просили — но это случалось нечасто, да и Лев отлично справлялся с детьми и домом сам, получая от этого удовольствие. Ведь это именно Лев настоял, чтобы Полина продолжала работать, именно он решил, что будет сидеть в декретном отпуске после рождения Ванечки — потому что его работа это позволяла. И если между ними все хорошо, нет претензий и упреков, нет каких-то размолвок на этой почве, то почему сестра думает, что может вклиниваться со своим мнением? Почему она считает себя вправе навязывать Полине чувство вины за то, чего на самом деле нет? Может, потому, что у самой в семье что-то стало неладно?

Эта мысль вернула ее к утреннему разговору с дочерью. Выходило, что Виталина совершенно не в курсе того, чем живет ее старший сын, а возможно, и младший уже тоже. Это было довольно странно, потому что сестра всегда контролировала и учебу, и свободное время своих сыновей.

«Надо позвонить ей и позвать на кофе, мы давно по душам не разговаривали, вдруг действительно случилось что-то и я смогу помочь?» — подумала Полина.

В это время из регистратуры показался невысокий плотный мужчина в белом халате и темно-синем хирургическом костюме, огляделся по сторонам:

— Кто здесь из Следственного комитета?

— Мы. — Полина поднялась и снова вынула удостоверение. — Старший следователь Каргополова Полина Дмитриевна, а это оперуполномоченный Двигунов Вадим Григорьевич. Нам бы допросить свидетеля, его, оказывается, в отделение перевели из реанимации, а нам не сообщили.

— Но вы же все равно здесь, — заметил врач.

— И это не благодаря содействию ваших сотрудников, которые были особо предупреждены о необходимости сообщить нам об улучшении состояния пострадавшего.

— Дел других нет… — пробурчал врач еле слышно, и Полина переспросила:

— Что, простите?

— Ничего. Идемте. Но предупреждаю — не больше пяти минут, состояние больного еще не настолько хорошо, чтобы выдерживать ваши допросы.

— Слушайте, доктор, — вдруг вскипел Двигунов. — Вы себе что вообще позволяете? Мы тоже в выходной день предпочли бы на диване лежать, а не ехать на ночь глядя в больницу! Но у нас одиннадцать нераскрытых убийств, и от вашего пациента сейчас зависит, сможем ли мы наконец привлечь подозреваемых к ответственности! А вы тут из себя корчите…

— Полегче! — перебил врач, но Двигунов не отступал:

— Полегче? Это ты иди сейчас и у пострадавшего спроси, хочет он, чтобы тех, кто его едва на тот свет не отправил, наказали, или предпочтет еще пару недель полежать тут в покое! У него напарника на глазах убили — как думаешь, он хочет, чтобы убийцы на свободе разгуливали?

— Так, все, давайте успокоимся, — примирительно произнесла Полина, становясь между врачом и разошедшимся оперативником. — Уверена, что доктор не имел в виду ничего плохого, Вадим Григорьевич. Сейчас он нас проводит в отделение, и мы спокойно сделаем свою работу и уйдем, не будем мешать ему делать его работу, так ведь?

— Так ведь, — буркнул, переводя дыхание, Двигунов, но на врача смотрел по-прежнему недобро.

— Наташа, дайте, пожалуйста, господам полицейским накидки и бахилы, — повернувшись к регистратуре, распорядился тот. — И пусть их кто-нибудь в отделение проводит, мне некогда.

Полина пожала плечами — ей было все равно, кто их проводит, потому что толку из беседы с ответственным уже точно не выйдет.

— На этаже есть дежурный врач? — спросила она и, получив утвердительный ответ, кивнула Двигунову: — Тогда вы к врачу, я к потерпевшему, годится?

— Годится.

На этаж их проводил студент-практикант, с интересом поглядывавший на Полину, и она не выдержала:

— Что-то не так?

— А вы правда следователь?

— Не похожа?

— Ну… я думал, они всегда в форме ходят.

— Угу, — кивнула Полина, поправляя на плечах накидку. — А также спят в ней, в душ в ней ходят и все свободное время тоже не снимают, чтоб все видели — вон следователь пошел. Сколько вам лет, молодой человек?

— Двадцать.

— Ну, так пора уже перестать верить в то, что в сериалах показывают.

Сбоку хмыкнул Двигунов, и Полина бросила на него недовольный взгляд. Оперативник поймал его и выставил перед собой обе ладони, давая понять, что шутки закончились.

В отделении было еще довольно оживленно — медсестры выполняли вечерние назначения, до отбоя еще было много времени, и ходячие больные сидели в холле, переговариваясь или что-то читая.

— Ординаторская в конце коридора, — сказал практикант. — Врача зовут Мария Марковна. Ну, я пойду?

— Спасибо, идите, — отозвалась Полина. — Я, пожалуй, сперва тоже в ординаторскую зайду, справлюсь о состоянии.

За витражным стеклом двери в ординаторской горел свет, Двигунов постучал и сразу вошел, не ожидая приглашения:

— Добрый вечер. Нам бы Марию Марковну, мы из Следственного комитета.

— Да, я уже в курсе, проходите, — раздался приятный женский голос. — Мне снизу звонили.

Вошедшая следом за оперативником Полина увидела за придвинутым торцом к подоконнику столом миниатюрную женщину с пышной вьющейся шевелюрой. Она сидела в пол-оборота и чуть улыбалась: