Опасные драгоценности - Татьяна Витальевна Устинова

– Отец его – подонок, – грубо перебил он Машу. – Помер не так давно. Наверное, желчью захлебнулся. И сынок недалеко от него ушел.

– А мать Валерия? Нам сказали, что она с ним живет, – вставил Игорь.

И неожиданно почувствовал, что сильно волнуется. У него даже ладони вспотели, сжимавшие руль.

Сейчас, вот сейчас грибник скажет им, что она давно умерла, что ее давно нет, и его накроет самое сильное разочарование, которое только можно испытать в жизни. Он же надеялся. Точно надеялся ее увидеть. Ей должно быть немного за семьдесят. Не такой уж великий возраст. Она должна быть еще полна сил и разума. Она должна была узнать его – своего милого Гошеньку. И простить. Потому что он ничего не крал тогда – двадцать лет назад. Его тупо подставил дядя Валера. Заглянуть бы ему в глаза сейчас и спросить с него по совести!

– Мать… Может, и жила…

Грибник поставил корзинку с грибами у своих ног и полез в карман за сигаретами. Прикуривал долго, пытаясь спрятать пламя от спички в сложенных ковшиком ладонях. Ветер мешал. Все время задувал крохотное пламя. Мужчина сердился, повторял попытки. И молчал. А они ждали.

Закурил наконец, затянулся, выпустил густую струю дыма в пелену мелкого дождя.

– Славная была женщина, – произнес он после четвертой затяжки. – Умная. Справедливая.

– Была?!

Голос ему изменил, дернулся, выдал. Дядька присмотрелся к нему внимательнее и хмыкнул:

– Краеведы, говоришь…

– Ну да, – интенсивно закивала Маша.

– А ты на нее чем-то похож, краевед, – ткнул тот в него дымившейся сигаретой. – Что-то в глазах. Рот…

– Она умерла?! – все таким же неправильным, непослушным голосом спросил Игорь.

– Не могу знать. О том у ее сынка спросите.

Грибник потушил окурок о мокрую подошву резиновых галош, аккуратно завернул его в клочок бумаги и сунул в карман. И пояснил:

– Мусорить не люблю.

– Простите. – Игорь выбрался из машины и преградил дорогу грибнику, собравшемуся уходить. – Что с ней? Она умерла? Вы так выразились…

– Не знаю я, юноша. Когда он ее из дома вывозил, жива и здорова была. Несчастная очень – это да. Но здорова и в рассудке.

– Вывозил? Куда вывозил? – Игорь схватил мужчину за рукав брезентового дождевика. – Скажите! Это важно!

– Если важно, чего же ты так долго ехал, внучок?

– Она… Она сбежала. С ним, – нехотя произнес он.

Ненавидел откровенничать с чужими людьми. Тем более о делах семейных. А тут вырвалось.

– Понятно. – Мужчина выпростал рукав дождевика из пальцев Игоря, шагнул от них на обочину. И проговорил: – В дом престарелых спровадил ее сынок-то. Умную, здоровую, сильную. Взял и отправил. Так-то, внучок…

Дом Пушкаревых они нашли без труда. Он был один здесь такой – трехэтажный, под черепичной крышей, с колоннами и мансардными стрельчатыми окнами.

– Ничего себе! – присвистнула Маша, вылезая из машины. – Не дом – замок! Видимо, карьера юриста пошла в гору.

– А вот это мы сейчас и узнаем…

Игорь вылез из машины, переобулся из сапог в туфли. Стащил с себя походную парку, оставшись в темном джемпере, который привез из Англии в прошлом году. Пригладил волосы, взял под руку разволновавшуюся Машу и пошел к воротам.

Звонить им не пришлось. Калитка оказалась не запертой.

– А собаки тут нет? – Маша испуганно озиралась и тараторила: – Елки, как у мавзолея, Игореша! Статуи! Обалдеть…

Они медленно шли от ворот ко входу в дом, обрамленному высокими белоснежными колоннами. И все ждали, что к ним кто-то выйдет. Увидит в окно гостей и выйдет.

Никто так и не появился.

Они поднялись по ступенькам, выполненным из какого-то камня, сильно смахивающего на мрамор.

– Смотри, – шепнула Машка, ерзая подошвой своих кроссовок по блестящей ступеньке. – Неужели это…

– Да ладно. Идиотом быть? – шепнул он ей в ответ.

Сделал еще шаг и нос к носу столкнулся с молодой женщиной, выбежавшей из дверей. Длинный бежевый плащ, перехваченный узким поясом на тонкой талии, шоколадного цвета шарфик под шеей, туфли-балетки темно-коричневой кожи. Женщина смотрела на них без интереса. Никак. Длинные волосы растрепаны по плечам. В руках узкий кожаный портфель.

– Ой, простите. – Игорь попятился. – Вы? Вы, наверное, жена Валеры?

– Нет, нет. – Она скупо улыбнулась. И попыталась протиснуться мимо них к ступенькам. – Я всего лишь скромный риелтор. Хозяин желает продать дом. И желает продать его за баснословно высокую цену. А кто его купит? В этой глуши?

Она коротко кивнула и, сбежав по ступенькам, поспешила к воротам. Они вошли в открытую дверь.

– Валера! – громко позвал Игорь с порога. – Валера, где ты?

К ним никто не вышел, но сделался отчетливым грохот откуда-то из глубины дома. Они пошли на звук и через пару минут остановились на пороге огромной, как спортзал, кухни. Очень чисто, отметил Игорь. Будто тут никто не живет. Но хозяин-то – вон он – стоит у плиты и варит себе кофе. Сутулая спина, обтянутая кофтой домашней вязки. Домашние туфли со стоптанными задниками. Трикотажные штаны.

– Валера? – позвал он, переступая порог. – Дядя Валера?

Мужик обернулся, холодно глянул. Недельная щетина, давно не стриженные седые волосы. Поджатый рот. Он коротко кивнул и указал туркой на стол.

Они послушно сели. Игорь потрогал столешницу. Холодная, каменная. Стоить должна кучу денег.

– Слышали, дом выставил на продажу? – спросил он, в упор рассматривая своего дядю.

– Хочешь купить? – ответил тот неприятным скрипучим голосом.

Поставил на стол одну кофейную чашку, вылил в нее содержимое турки. Сел. Минуту рассматривал Машу. Спросил:

– Жена?

– Девушка.

– Женись. Надежная, – отрывисто, как командовал, проговорил Валера. – Надежность, это, племянник, такая штука, которую не купить, н-да… Это что-то эфемерное, неуловимое, но необходимое, н-да… Зачем ты здесь? Дом покупать не будешь, тогда зачем?

Игорь осматривал кухню. Как в отеле, подумал он. Нигде ни единого намека на обитаемость. На семью. Ни фото, ни безделушек.

– Бабушка где? – спросил он.

И вдруг понял, что даже если бы и были у него деньги, он бы не стал покупать этот богатый, безликий дом. Может, бабушка сама из него сбежала в интернат? Не выдержала здесь?

– Вспомнил! Внучок! – зло фыркнул Валера, разбрызгивая слюну. – Лет-то сколько прошло?

– Двадцать, – ответил он, глядя на дядю исподлобья. – Не мне тебе напоминать о причинах, которые…

– Проехали, – лениво отмахнулся Валера, перебив его. Глотнул кофе. Пробормотал: – Бабка твоя в доме престарелых. Жива или нет, не знаю. Уже лет десять туда не ездил.

– Зачем же вы ее тогда увезли с собой от них, если она вам не нужна? – вдруг воскликнула Маша, она покраснела до слез, то