Нулевой день - Рут Уэйр

Получалось у меня неплохо. Очень неплохо. Мне, девочке с плохими оценками и заваленными экзаменами, нравилось хоть в чем-то преуспевать. Даже тогда, без профессиональной подготовки, я разобралась в системах безопасности, научилась определять слепые зоны камер, следить за пересменкой продавцов, снимать с одежды магнитные бирки. Я никому не рассказывала: ни Хел, ни друзьям. Никогда не пользовалась краденым: Хел обязательно спросила бы, откуда взялась дизайнерская сумочка или деньги на шикарные джинсы. Я либо возвращалась на следующий день и оставляла добычу в примерочной, чтобы консультанты забрали, либо сдавала вещи в благотворительный магазин.

Разумеется, меня в конце концов поймали. Я слишком часто заглядывала в один магазин, а там работал охранник, который справлялся со своим делом лучше остальных, лучше меня. Он был очень добрый и сказал, что я впустую растрачиваю свои таланты, ведь есть настоящая, законная работа для таких любителей изучать системы безопасности и находить слабые места. За это платят? Серьезно? За обход системы, за взлом… Я изумилась до глубины души.

С тех пор не воровала. Дала обещание охраннику, чтобы отпустил. Теперь, глядя на ярко освещенную аптеку напротив, я поняла: обещание придется нарушить.

На повязках не было никаких бирок – уже хорошо. Коробка из десяти штук стоила почти десять фунтов, то есть на девять больше моих сбережений, и пусть я не могла осмотреть рану под одеждой, судя по окровавленным пальцам, пластырями по пятьдесят пенсов тут не обойдешься. Я изучала полку товаров первой помощи и обдумывала варианты. Рюкзак и кепка все портили. Снять ее я не могла – вдруг узнают по волосам. Но в кепке, с набитым рюкзаком за спиной и в пальто, застегнутом на все пуговицы, чтобы скрыть пятна крови, я походила на воришку – так, самого захудалого любителя. В свою золотую пору я вынесла бы половину аптеки и глазом не моргнула. Однако сейчас вид у меня был подозрительный, и, если вздумали бы обыскать, я не смогла бы объяснить полный рюкзак инструментов для взлома. А значит, не стоило привлекать внимание. Охранник в конце прохода молча на меня покосился, и я решила: один товар, не больше. И не уходить, не заплатив.

Нарочито вытянув перед собой повязки, я направилась прямо к кассам самообслуживания и, не сбавляя шага у витрины с жвачкой и мятными леденцами, захватила упаковку дешевой резинки. На кассе я спрятала ее под упаковкой с повязками и поднесла к сканеру. Аппарат подал сигнал, и на экране загорелось: «Жевательная резинка, 70 пенсов». Я положила жвачку на весы, другой рукой держа над ней упаковку повязок, и быстро нажала «Оплата» на случай, если кто-то следил из-за плеча. Могла бы не напрягаться. Сотрудница у касс самообслуживания была не из охраны. Она разглядывала свои ногти у дальнего аппарата и даже не смотрела в мою сторону. Я опустила фунт в разъем для мелочи, молясь, чтобы он не выплюнул монету, и, когда на экране высветилось подтверждение, с облегчением закрыла глаза.

Аппарат выдал чек и сдачу, я схватила их и решительно пошла на выход, спиной к камере и с гордо поднятой головой. Только снаружи я судорожно выдохнула. Смогла! Впервые за десять лет украла, и мне сошло с рук. Странное, не самое приятное чувство.

Туалет оказался пустым, все пять кабинок стояли нараспашку. Я торопливо вымыла руки, достала из-за пазухи табличку «Не работает». Кое-как разлепила полоски скотча, кривовато приклеила к дверце кабинки посередине и зашла внутрь. Опустила крышку и забралась наверх, скрестив ноги, чтобы снаружи не увидели.

Потом сняла куртку, задрала майку и посмотрела, что умудрилась с собой натворить в соседском саду. Сначала заметила кровь. Куда больше, чем ожидала, и желудок сжался при воспоминании о Гейбе. Кровь испачкала джинсы, залила живот и ребра так, что рану было не рассмотреть. Слава богу, черная футболка скрывала пятна, но ткань местами пропиталась насквозь и присохла к коже.

Когда я очистила порез слюной и туалетной бумагой, рана оказалась не столь страшной, хотя довольно серьезной. Я смотрела на маленькую рваную рану, из которой сочилась темная кровь, и жалела, что мало знаю о первой помощи. Да уж, не царапина от клематиса. Видимо, из стены что-то торчало: металлический шип или осколок стекла. А я бросилась на него с такой силой, что он порвал куртку с майкой и попал чуть пониже правого ребра.

Живот болел, но не так уж сильно, скорее ныл. Я больше злилась на свою глупость – почему не проверила рукой, прежде чем лезть?!

Не хватало антисептика, его-то и надо было украсть. Но со второй кражей я уже не справилась бы, и потом, я пропустила бы Хел. Поэтому отклеила пластырь-повязку, прижала к ране и вытащила из рюкзака чистую футболку. И стала ждать.

Время тянулось медленно. Я осталась даже без запасного телефона и сама отсчитывала секунды, прислушивалась к людям. Просидела больше десяти минут. Намного больше.

– Вечно не работает! – проворчала девушка, видимо, заметив мою табличку. – Просто цирк.

– Все из-за тех, кто смывает влажные салфетки, – отозвалась ее подруга. Кажется, они красились перед зеркалом – говорила она слегка невнятно, точно наносила помаду на приоткрытый рот. – Канализация забивается.

– Ты закончила? Фильм уже начался.

– Угомонись, там сперва куча рекламы. Время только… – Она умолкла. – Без двадцати.

– Да, но я хочу трейлеры посмотреть. И «колу» взять.

– Не дрейфь, – отмахнулась вторая, но колпачок помады все же щелкнул. – Все, довольна? Идем.

Дверь из туалета в кинотеатр отворилась, до меня донеслась музыка и вновь затихла. Я чуть не застонала от досады. Без двадцати. Что случилось? Хел заметила слежку? Сколько мне сидеть? Еще десять минут? Двадцать?

Ожидание тянулось, и я уже решила не терять времени зря – вдруг уборщицы придут, заметят табличку? Тут дверь распахнулась, и я услышала знакомый высокий голос.

– Мама, ну почему нельзя пончик?!

– Потому что я так сказала, – отрезала Хел. Судя по напряженному голосу, она была на взводе. – В них полно сахара, а ты уже поела вкусненького после школы. В туалет, быстро.

Я приоткрыла дверь кабинки и осторожно позвала:

– Хел?

Сестра обернулась, и за одно мгновение на ее лице промелькнула целая палитра чувств: страх, потрясение, глубокое облегчение.

– Джеки, слава богу! – Она сжала меня в объятиях и пробормотала в волосы:

– Я думала, упустила тебя. Извини, что так долго.

– Хел, ты чего! Это ты