Поцелуй медузы - Виктор Евгеньевич Рябинин

– Так неси их скорее, – не сговариваясь, выпалили Сергунчик и Тамара Петровна.

Адъютант, словно пришпоренная скаковая лошадь, понесся на стоянку к служебному автомобилю. Тем временем начальник охраны гостиницы «Космос» определился с кавказцами, у которых не было даже временной московской регистрации, – до приезда наряда полиции их заперли в соседней комнате. Парня, которого стукнули бутылкой по голове, увезла «скорая».

К этому времени подоспел и адъютант. Наличие ксивы, где была запись о том, что он является не только капитаном третьего ранга, но и адъютантом главнокомандующего Военно-морским флотом России, на охранников немного подействовало. По просьбе адъютанта они вернули Максиму документы и, ткнув пальцем в сторону мужика, первым вступившегося за избитого парня, поинтересовались:

– Это тоже ваш, флотский?

Пока адъютант соображал, тупо уставившись на стоящего рядом незнакомого мужчину, и, похоже, готовился дать отрицательный ответ, его опередил Максим:

– Конечно же, наш!

На этом конфликт был благополучно разрешен. Выйдя из душного помещения, все почувствовали облегчение. К Максиму тотчас подошел кирпичнолицый соратник по недавней драке и протянул руку, напоминавшую саперную лопатку.

– Женя, – назвался он, – Евгений Банько. Близкие друзья величают меня просто Джексон. Спасибо вам, ребята, что замолвили словечко. Я уже думал – заметут меня в российской столице. Но порядочные люди, похоже, встречаются не только в Приморье. Это дело нужно отметить. Поехали, я угощаю…

13. О лигарх из разбойничьей школы

Лето – это не когда тепло, а когда есть деньги. Эту простую истину Женька усвоил сызмальства. Своих родителей Женька не помнил. Тетя Лида, взявшая его на воспитание, на эту тему не любила разговаривать. Едва племянник задавал опрометчивый вопрос – сразу замыкалась в себе и пыталась уйти от разговора. Жили они в небольшом деревянном домике в поселке Разбойник, что на северном берегу бухты Чажма в Приморье, бедно, и без подсобного хозяйства, состоящего из десятка кур и трех гусей, теткиной пенсии едва бы хватало даже на еду. К седьмому Женькиному классу у тетки отнялись ноги, и ее определили в больницу, а затем и вовсе в пансионат для инвалидов.

Женька остался один. По инерции еще походил в свою Разбойничью среднюю школу № 1 (все мальчишки его поселка искренне гордились таким лихим названием родного учебного заведения, официально значившимся на темно-бордовой табличке на фасаде школы), а потом, когда стало нечего есть, подался матросом на буксир. Физически крепкий и смышленый, Женька легко справлялся с незамысловатой работой: швартовка, съемка с якоря, содержание в порядке верхней палубы и такелажного трюма, а в плохую видимость исполнял функции впередсмотрящего. Так и прокантовался на этом суденышке три года. Когда настала пора идти служить, попросился на флот, но не взяли, потому как с семью классами можно было рассчитывать только на стройбат.

Попал служить на Байконур. Строили жилые дома для специалистов. Никакой дедовщины он на себе не испытывал. Старослужащие, правда, попытались как-то поиздеваться над Женькой, но тот изловчился и огрел одной лопатой сразу четверых, пригрозив: если будете приставать, покалечу по одному. Больше его никто не трогал, только шипели в спину, мол, молодой приборзел. Через год и эти нападки прекратились, и Женька стал чуть ли не королем своего батальона. Ему присвоили сержантское звание и назначили заместителем командира взвода. Даже прапорщики и младшие офицеры теперь в шутку величали его не иначе как Евгений Викторович и поручали самую ответственную работу во главе подразделения. Быстро повзрослев от возложенной ответственности, Женька понял: чтобы в этой жизни чего-то добиться, необходимо для начала получить высшее образование. Последние полгода по личному разрешению и ходатайству командира части он ходил в поселковую школу, где сумел сдать выпускные экзамены за 10 классов экстерном. Учителя, видя перед собой усердного старшего сержанта, улыбались и шли ему навстречу.

После службы, с медалью «За трудовую доблесть» на груди и целевым направлением в кармане, Женька отправился в Питер поступать в строительный институт.

В то время доблестных воинов зачисляли в вуз вне конкурса, потому

никаких проблем не случилось.

Первокурснику Банько с самого начала трудновато давались учебные дисциплины. Сказывалась слабость базовых основ среднего образования. Женька поразмыслил и решил сконцентрироваться на общественной деятельности, тем более, что его избрали комсомольским вожаком. Некоторые инициативы молодежи при поддержке парткома факультета благосклонно отразились на его студенческом авторитете. Кое-кто из преподавателей ставил ему зачеты и принимал экзамены чисто формально: комсомольский лидер не может слыть двоечником и носителем «хвостов».

Так все продолжалось до пятого курса, в начале которого Женька… влюбился. Девушка Инна была единственной дочерью декана факультета и училась к тому времени на третьем курсе. Однажды увидев её, он решил: это его человек. И принялся изо всех сил ухаживать за красавицей.

Это понравилось не всем. Причем не только отцу Инны, который навел справки и понял, что у Женьки за душой нет ни кола ни двора, потому такой голодранец совсем не партия для его кровинушки. К тому же наступила весна 1991 года, в извечно революционном Питере начались антипартийные выступления. Комсомол вообще перестали считать за пристойную организацию. Вмиг осмелевшие сокурсники Инны, коренные и разбалованные питерцы, принялись всячески расстраивать зарождавшуюся любовь.

Однажды в студенческой газете, где Женька по просьбе парткома вуза разместил публикацию на патриотическую тему, по досадной оплошности при верстке после инициала автора «слетела» точка. Получилось, что ту искрометную статью опубликовал не «Е.БАНЬКО», а какой-то непонятный и почти матерный «ЕБАНЬКО». Весь институт катался со смеху, и у Джексона тут же появилась обидная кличка. Травля комсомольского лидера сразу приобрела институтский масштаб, а чья-то безжалостная рука даже стерла точку на табличке помещения, где размещался студенческий комитет комсомола. Вновь потешались все, и среди них – Инна.

Пережить предательство, казалось, близкого человека Женька не смог.

Он психанул и за несколько месяцев до выпуска решил уйти из института. Спасибо ректору: хотя Женька обиделся и больше не приходил на лекции, учитывая его прежние общественные заслуги, диплом ему все-таки вручили и выдали направление на стройку АЭС на Кубу.

Увлекшись практической работой и выучив испанский, он через пару лет даже стал подумывать о принятии гражданства этой страны, как неожиданно получил приглашение явиться в российское посольство в Гаване. Пока добирался, передумал всё и никак не мог предположить, что речь пойдет о наследстве.

– Вы знали, что у вас дядя проживает в Америке? – загадочно принялся расспрашивать Женьку какой-то лукавый дипломат.

– Нет, – честно признался Джексон, – даже понятия не имел. Родителей своих я не