Откройте, РУБОП! Операции, разработки, захваты - Андрей Алексеевич Молчанов

Никакой решетчатой перегородки за фанерой не оказалось…

Кувалда, влекомая чудовищной инерцией, выскользнула из ладоней спецназовца и наскозь прошила обшивку, зазиявшую пустотой образовавшейся дыры.

Пакуро просунул в дыру голову.

В прихожей в обнимку с кувалдой лежал один из верзил.

— Как там? — смущенным голосом поинтересовался метатель молота.

— Увидишь…

В следующий момент дверь под напором литых спецназовских плеч вылетела в прихожую, накрыв утратившего сознание охранника, по ней бодро пробежали тяжелые ботинки, и вошедший в комнату Пакуро наконец-то получил возможность в непосредственной близости лицезреть поверженных на пол Анохина и Трубачева. До сей поры мазурики мирно попивали коньячок, обсуждая, видимо, извечный вопрос «что делать?».

Обыск принес Пакуро сюрприз: в квартире обнаружилась коробка с остатками документации канувших в небытие мошеннических фирм-однодневок. В одной из папок обнаружились контракты, касающиеся деятельности представительства «Ассаф-банка», сидевшего под крышей «Атлета» и ведшего, как следовало из договоров, незаконную финансовую деятельность.

В этой же папке находились три сувенирные купюры номиналом по миллиону долларов каждая. Купюры, следовало полагать, предназначались для размена по уже опробованной схеме.

— Ну, поехали, — обратившись к часто моргающим рыжим ресницам Трубачева, сказал Пакуро. — День был тяжелый, пора отдохнуть…

Нелегким выдался для майора и последующий день — пятница. Поручения следователя, возня с бумагами, присутствие на допросах Михалева-Трубачева и сломленного арестом, мгновенно расколовшегося Анохина.

Пришли и установочные данные на адвоката Светика: бывший милицейский следователь из Магадана, подозревалась во взяточничестве, уволена из органов два года назад, подружка Короткова по комсомольской работе…

Уже к вечеру, окончательно разобравшись с документацией по «Ассаф-банку», вернулся из прокуратуры с санкцией на проведение обыска неугомонный Борис. Не снимая пальто, прямо с порога заявил:

— Поехали опечатывать черный нал!

— Поздно уже, они закрываются, давай в понедельник, — утомленно отозвался Пакуро, прикорнувший на стоявшем в кабинете диванчике. — Мне еще в Южный округ надо успеть, по поводу этого Шкандыбаева…

— Успеешь! — Борис был непреклонен.

Сотрудников «Ассаф-банка» на месте не оказалось, но в депозитарий «Атлета», где «Ассаф» арендовал ячейки, офицеров допустили.

Пересчитанная наличность «Ассафа» составила неполный миллион долларов, размещенный отныне в недрах «Атлета» как сумма, предназначенная для временного ответственного хранения. Хотя в общем-то и Пакуро, и Борису было ясно: «Ассаф» и «Атлет» — единое и неразрывное целое.

Ячейки проштрафившейся организации опечатали, дав указание управляющему «Атлета» в депозитарий никого не впускать и сообщив, что изъятие денег будет произведено в понедельник.

— Ну и все, — радостно улыбался Борис. — Теперь только пусть попробуют прикоснуться к печатям!..

Суббота вновь выдалась хлопотной, в воскресенье Пакуро наконец-таки сумел выспаться, а в понедельник через час после открытия банка он и Борис вошли в стеклянные двери «Атлета», проследовав на второй этаж, в кабинет старшего менеджера «Ассаф-банка» — разбитного вида рыжеволосой девицы с многочисленными кольцами на коротких холеных пальчиках.

— Слушаю вас… — с кокетливым интересом глядя на офицеров, заулыбалась девица.

— А мы за своими денежками! — потирая руки, радостно сообщил ей Борис.

— Какая организация? — в тон ему вопросила она.

— Центральное РУБОП.

Лицо ее мгновенно приобрело горестное выражение. Со вздохом, на участливой ноте спросила:

— Это вы наши ячейки опечатали, мальчики?

— Да! — подтвердил Борис бодро. — Вот этими руками!

— А у нас, мальчики, несчастье… Приехал клиент, англичанин по-моему… Или эстонец… И кассир выдала ему все деньги…

— Где кассир?! — буквально ввинтился в потолок Пакуро.

— Кассира мы уволили… Вопиющее нарушение, и чтобы после него оставлять в банке такого сотрудника…

— Та-ак… — В глазах Бориса появился стальной блеск. — Где управляющий «Атлета»?

— У себя, конечно, — блаженно улыбнулась менеджер.

Ракетой ворвавшись в кабинет управляющего, Борис сразу же с порога повел гневную речь:

— Вас предупреждали, чтобы в депозитарий никто не входил?! Отвечайте!

— Не уследил, — хладнокровно молвил банковский деятель, отхлебывая из чашечки саксонского фарфора утренний кофе.

— Мы понимаем… — покладисто кивнул Пакуро. — Хозяйство большое… Промахи неизбежны. И вот на основе имеющихся у нас материалов об этих самых ваших промахах мы… арестовываем весь депозитарий банка! Имею в виду арендованные ячейки с наличностью.

Управляющий поперхнулся горячим напитком. Вопросил хрипло:

— А как же клиенты, как же выплаты?..

— А клиентов, уважаемый, — мстительно молвил Борис, руководствуясь революционным правосознанием, — отправляйте к нам. Адрес: Шаболовка, дом шесть. С каждым разберемся, каждому воздадим. Не пропадет ни копейки. Не говорю уже о центах…

Волевое решение принесло изрядные плоды: одна за другой выявились десять мошеннических компашек, ведущих незаконную банковскую деятельность.

Кассира «Ассаф-банка» пришлось объявить в розыск, а таинственный эстонец-англичанин был зачислен в категорию неустановленных лиц.

Шкандыбаев. Завершение эпопеи

Провал мероприятия по факту вымогательства толстым Геной денег у Шкандыбаева заставил капитана Акимова задуматься о методах агентурной игры.

Агент в группировке существовал, но вращался в низовых, слабо информированных звеньях. Однако гибель Константина и уход из банды на вольные хлеба нескольких ее членов повлекли кадровые перестановки, благодаря которым осведомитель, с учетом безупречной выслуги лет, переместился в гангстерской иерархии на должность бригадира, прямо ответственного за поиски гада Конструктора, подозреваемого в связях с РУБОПом.

Вскоре агент-бригадир доложил Геннадию следующее: Конструктор скрывается на квартире своей тещи, ее телефон уже три дня прослушивается, и, видимо, мы зря боимся каких-либо привлеченных на защиту негодяя спецслужб. После чего Геннадию были предоставлены магнитные записи разговоров Шкандыбаева с его знакомыми.

В разговорах Конструктор сетовал на больную печень, на дорогостоящий ремонт аппарата ее поддержки, испускающего целебные импульсы, который был поврежден мерзавцами, вымогающими с него деньги, а один из разговоров прямо указывал на правоту бригадира.

«Что нового с работой?» — спрашивал Конструктора один из его приятелей, судя по голосу — определенная пенсионная шляпа из бывших научных ботаников или же математиков.

«Какая работа, Миша, дорогой, — со слезой в голосе говорил Шкандыбаев. — Нос из дома высунуть боюсь…»

«Значит, эта история с криминалом продолжается?»

«Увы!»

«Вот же время! Кошмар! Может, тебе в милицию сходить?»

«Да кто там поможет! Там или на лапу дай, или…»

«Или они сами тебя этим бандитам сдадут!» — сердито подсказал академический старческий голос.

«Именно! А потом ведь знаешь, какая штука… Я же отчасти сам виноват. Встретил Петра Бородавко, помнишь его? С третьего курса, живой такой человек… Во-от. Ну, посидели в ресторане, то-сё, потом я прикорнул ненароком… А просыпаюсь — мне счет! Да такой — сказать страшно!»

«А Петр?»

«Исчез… Подлец, доложу тебе, необыкновенный! Угощаю, мол, назаказывал всего и — привет! А мне отдувайся! Потом еще другая история… Купюру тут надо было поменять… Но это, в общем, неинтересно… Хотя…»

«И что же делать?»

«Ой, не знаю, Миша… Ждать, что еще? Они же