Рассказы - Роберт Альберт Блох

— Толпа будет сходить по тебе с ума, — обещает Буги.

— Вот этого я и боюсь, — говорит Пфайффер. — Кроме того, по моему следу идут люди, которых я не хочу искать.

— В чем дело, ты должен деньги за кларнет? — спрашивает его Буги.

— Nein. Инструмент я сделал сам давным-давно, — говорит Пфайффер. — И это не кларнет.

— Я задаюсь вопросом об этом, — говорит ему Буги. — Это совсем не похоже на американский инструмент, но звучит похоже.

Пфайффер улыбается.

— Я могу заставить это звучать, как многие вещи, — отвечает он. — Но сегодня у меня не получается. Положительно!

Ну, я вижу, что отличная возможность ускользает, поэтому подхватываю весло.

— Ты должен играть, Пфайффер, — возражаю я. — Такой шанс выпадает раз в жизни. У такого молодого паренька, как ты, должно быть большое будущее.

— Ты ошибаешься, — говорит он. — Я не так молод и не такой уж паренек, и у меня большое прошлое. Но если люди, идущие по моему следу, поймают меня, у меня вообще не останется будущего.

— Как они узнают? — говорю я ему. — Все, что тебе надо делать, это выступать на нескольких номерах с большим оркестром. Никто тебя даже не заметит.

Я ошибаюсь. Я узнаю это той ночью.

В конце концов мы уговариваем Пфайффера не уходить, а в восемь вечера влетаем в Тигровую комнату и ведем его к Лу Мартини, который уступает ему место в оркестре. Потом мы с Буги садимся за столик и заказываем пару гамбургеров, дожидаясь начала танцев. Я оглядываюсь вокруг и поражаюсь. Тигровая комната находится в самом центре города — у некоторых посетителей целых шесть подбородков, а большинство парней одеты в смокинги почти так же хорошо, как официанты. Там много старых светских помидоров и целая банда дебютантов. Я начинаю немного беспокоиться, так ли хорош этот Пфайффер, как мы думаем, потому что, судя по виду этой толпы, они не хотят ничего, кроме лучшего. Если они танцуют, то оркестром должен руководить хотя бы святой Вит.

А на платформе тощий Пфайффер со своим старым потрепанным кларнетом, в костюме, который надевают на манекены, когда хотят их сжечь. Его большие круглые глаза закатываются, он выглядит испуганным и нервным. Он продолжает смотреть на столы, как будто боится увидеть привидение или свою тещу. Затем я вижу, что они готовы начать. Перед тем как Мартини выходит, чтобы возглавить группу, он останавливается у нашего столика и бросает на стол пачку бумаг.

— Это наш контракт, — говорит он мне. — Если ваш человек будет сегодня хорош, мы его подпишем.

Потом он дует, а мы с Буги сидим и грызем ногти без кетчупа, когда видим, как Мартини поднимает палку. Начинается музыка. Пары встают из-за столов и начинают ломать свои арки. Они покачиваются, я смотрю на Пфайффера и вижу, что он тихо играет за оркестром. Пока все идет хорошо.

Есть еще один номер, и на этот раз немного жарковатый, поэтому я знаю, что очень скоро у Пфайффера появится возможность выпустить несколько зарядов. Конечно же, наступает второй припев, и Пфайффер начинает играть эти высокие ноты. Они кричат достаточно громко, и остальная часть группы позволяет ему играть мелодию. Они должны нести ее, так же, как и калечат, но, кажется, всем это нравится. Танцовщицы шевелятся еще сильнее, а когда все кончается, они все толкают друг друга. Пфайффер сильно покраснел, но Мартини набирает другой номер, и они уходят.

На этот раз он должен выбрать специально, потому что это кларнет. Слышится несколько барабанов, но вместо них доносится ужасный скрип. Он бежит вверх и вниз по позвоночнику, как лягушки по шее. Но эти стиляги без ума от музыки. Они начинают раскатывать по всему залу, Пфайффер встает и уносится прочь.

— Посмотрите на этого человека, посыльного! — кричит Буги.

Но я не смотрю на этого человека. Я смотрю на что-то другое.

Мы сидим за столиком у стены, и я случайно опускаю глаза, когда вижу это. Там что-то выползает из дерева, и я сразу узнаю мышь. Большая черная мышь. А за ней другая мышь. И еще. Я отворачиваюсь, не веря своим глазам, а потом вижу, как что-то еще бежит между двумя столами. Серая мышка. Трое или четверо из них выскочили на танцпол. Я поворачиваюсь к эстраде и вижу еще парочку, выбегающих из-под нее.

— С ума сойти! — кричит Буги. — Посмотри на мышей!

И вдруг кажется, что пол полон ими. Они бегают и пищат между танцующими. Некоторые из светских помидоров замечают их в первый раз и сами начинают поскрипывать, указывая вниз на свои ноги.

Мартини оборачивается, чтобы посмотреть, в чем дело, и от удивления чуть не роняет палку. Затем он машет Пфайфферу, но тот не обращает внимания. Он дует в кларнет, и, как говорит Буги, он вне этого мира. Его глаза закрыты, лицо покраснело, и все, что он может сделать, это пронзительно свистеть.

И мыши выбегают, десятки мышей, со всех сторон. Некоторые мужчины пытаются пнуть их, а пара дрожащих девушек забирается на стулья и продолжает танцевать, одновременно крича, чтобы их забрали. Официант бежит через зал и спотыкается о коричневую крысу. Все кричат и бегают одновременно. К этому времени мыши забираются на столы и хватают еду, и я вижу, как один толстый придурок сходит с ума от хихиканья, потому что мышь заползает к нему в смокинг и щекочет его.

Буги подбегает к эстраде и помогает Мартини отобрать кларнет у Пфайффера. Между тем мне очень интересно наблюдать за молодой помидоркой за соседним столиком, которая, кажется, ловит мышь в своей суете. Она делает очень жаркую румбу даже после того, как музыка останавливается. Следующее, что я помню, это как Мартини хватает меня за воротник и сталкивает со стула. В другой руке у него шея Пфайффера, и он слегка пинает Буги ногами. Кроме того, он говорит вещи, которые я не хочу повторять.

— А как же наш контракт? — спрашиваю я, когда он ведет нас к двери. — А как же наш контракт?

— Посмотри, — бормочет Мартини между проклятиями.

Я оглядываюсь на стол и вижу только мышей, бегающих вокруг нескольких полосок бумаги. Они съедят наш контракт за нас! И что-то подсказывает мне, что Мартини не сможет сделать еще один. На самом деле он подтверждает это подозрение, когда сбрасывает нас с лестницы Тигровой комнаты.

— Убирайся и не высовывайся, — кричит он. — Вы, крысы, принесете ко мне мышей!

— Да заткнись ты! — кричит Буги, что не совсем правильно, потому что Мартини краснеет и бросает нам вслед