Приговор - Джеймс Шиан

– Я могу подать ходатайство, но надеюсь, обойдется без этого, – заявила она ему.

– Какие у вас основания для назначения психиатрической экспертизы? – спросил ее Клей, понимая, что у него нет причин отказать. Трейси собиралась построить защиту либо на том, что ее клиент умственно неполноценный, либо вообще подвергнуть сомнению его способность предстать перед судом.

– Хочу попытаться доказать, что Руди был не в состоянии отказаться отвечать на вопросы детектива Брюма.

Клей чуть не рассмеялся в телефонную трубку.

– Не уверен, что знаком с такого рода аргументами.

– Не думаю, что они вообще когда-либо приводились.

– Разумеется, у вас есть право приводить свои доводы. Пришлите мне поручительство за явку ответчика в суд, и я переправлю его судье.

– Отлично.

В округе Кобб был всего один окружной судья – Габриэль Уэнтвелл. Клей достаточно знал этого человека, чтобы не сомневаться – прошение Трейси, оказавшись у него, отправится не куда-нибудь, а прямиком в мусорную корзину. Судья Уэнтвелл был замечательным персонажем во многих отношениях: сделал превосходную военную карьеру, служил церковным дьяконом, имел хорошую семью, был знающим юристом. Его служение на поприще закона было таким же бесцветным, как вся остальная жизнь. Никаких сюрпризов – ни политики, ни фаворитизма. Он был не из тех, кто готов рисковать ради какой-то новой юридической теории. Внимательно выслушает, не спеша все обдумает, но в конце концов остановится на том, что традиционно диктует закон.

Клей не знал – и знать не хотел, – какими аргументами обладает его оппонент, чтобы доказать свою точку зрения. К прокурору вернулась уверенность, и он решил, что дело на поверку оказалось проще простого. Но он не знал других фактов, а они могли бы заставить его задуматься. Не знал, что Рея Кастро и Хосе Герреро в городе нет, – Уэс ему об этом не сообщил. Не знал, что вызванная в полицию Пилар Родригес не опознала Руди. И продолжал считать, будто у него в кармане три надежных свидетеля.

Элена не сказала сыну, что потеряла работу и была вынуждена съехать из отеля. Решила, что это его слишком расстроит, но она недооценила сына. Руди держался в заключении молодцом – завел приятелей из охранников и других заключенных, один из которых, Хуан Моралес, считался в этих стенах ветераном. Хуан, как и Руди, был пуэрториканцем. Худой, прикуривающий одну сигарету от другой, любитель приврать, этот мошенник имел ответы на все вопросы. Он взял Руди под крыло и давал советы, как себя вести, если тот окажется в общей тюрьме.

– Для начала прикинься чудиком. Там опасаются тех, у кого крыша съехала. Не хотел тебе говорить, но ты молод и привлекателен – к тебе будут липнуть, как дерьмо к ловушке для мух. – Руди попытался представить дерьмо на липучке, но у него ничего не вышло. Он понятия не имел, что хотел сказать Хуан, а того тем временем несло. – Пристанут, и очень скоро. Ты можешь дожидаться или сделать ход первым.

– Сделать ход первым?

– Ну да, надери кому-нибудь задницу. Выбери белого парня – черным и латиносам это понравится. Вздуй как следует, только не калечь. Тебе же не надо, чтобы началась вендетта.

– Как я могу затеять драку с человеком, которого абсолютно не знаю?

– Перехвати его взгляд и спроси: «Ты чего на меня пялишься?» Повтори то же самое во второй раз, только громче, чтобы все слышали. Идеальное место – душ, где все поймут, что к чему. Затем бей и не останавливайся, пока гад не упадет. Пусть это будет белый из самых здоровенных и крутых.

Руди ценил, что Хуан тратил время и учил его науке тюремной жизни. Одно его озадачивало: сам Хуан был ростом пять футов и два дюйма, при этом явным хиляком и никогда не занимался карате. Как же он управлялся с другими? Но что-то подсказывало Руди – не надо задавать подобного вопроса.

Таким образом, сам Руди был в порядке, но по лицу Элены во время последних визитов понял, что у матери не все ладно и это не связано с ним. Поначалу она восприняла ситуацию по-бойцовски и приободрилась, когда за дело взялась Трейси. Но теперь постоянно казалась грустной, сидела ссутулившись. Когда он спрашивал ее об отеле и о постояльцах, отвечала односложно. Хотя обычно любила поговорить о людях, вкушающих радости жизни под старинными гостиничными сводами. Сперва Руди хотел задать матери вопрос напрямую, но и на этот раз его что-то остановило.