Кокон - Валерия Минц

Джеймс остался на месте, молча наблюдая, как Гэри поднимается со стула. Его уверенность пугала, но за ней угадывалось что-то другое, что Джеймс пока не мог понять.

Рэндалл вышел из допросной, закрыв за собой дверь с легким щелчком. Он снял пиджак, аккуратно перекинул его через плечо и позволил себе улыбнуться. Его лицо, недавно казавшееся жестким и непримиримым, теперь выглядело куда мягче.

— Ну, парень держался достойно, — признал он, бросив взгляд на Джеймса и Митчелла. — Не каждый выдерживает такой накал, особенно если виноват. Обычно на этом этапе я вижу трещины, но этот... черт побери, он крепкий.

Митчелл, словно погруженный в раздумья, едва слышно пробурчал:

— Слишком крепкий... знаешь ли, вдруг мы все-таки ошибаемся? Вдруг он действительно невиновен? Пока что у нас нет ничего конкретного...

Его взгляд затуманился, скользнув вниз, к холодному полу, где отражались тени вечерних ламп.

Кевин позволил себе легкую ухмылку. Его голос смягчился, став почти добродушным:

— Митч, ты слишком добр… Мы тут не для того, чтобы расставлять все точки над «и». Это допрос, а не судебное заседание. Адвокатам и следователям решать, кто виновен, а кто нет. Наша работа — загонять его в угол, чтобы он сам себя выдал. И он прекрасно об этом осведомлен.

Лицо Билла омрачилось, но он промолчал. Джеймс внимательно слушал, ощущая, как тяжелое чувство тревоги постепенно охватывает его грудь. Гэри казался слишком спокойным, чересчур уверенным в своей правоте. Но что, если Митчелл прав? Что, если они действительно допускают ошибку?

— Сэвидж, — внезапно раздался голос Бэннета, прерывая ход мыслей Джеймса. Комиссар приблизился, его усталое лицо выражало нечто среднее между терпением и разочарованием. — Этот парень слишком хитер, но я вижу его игру насквозь.

— А если он вовсе не играет? — осторожно поинтересовался Джеймс.

Глаза Бэннета сузились, и на губах появилась усмешка.

— Помни, Сэвидж, решения, которые ты принимаешь сейчас, будут сопровождать тебя гораздо дольше, чем тебе кажется. Мы не киногерои, чтобы красиво завершить сюжет. Каждое наше дело — это груз, который мы несем до конца наших дней.

Детектив молча кивнул, чувствуя, как слова комиссара проникают в его душу, словно острые шипы. Взгляд его метнулся от Митчелла к Рэндаллу. Каждый из них имел свою правду, но никто из них не мог быть абсолютно уверен.

— Черт возьми, — вздохнул Митчелл, проведя ладонью по уставшему лицу. — Ну ладно, возможно, я слишком мягок. Но, Джеймс, будь осторожен. Не спеши с выводами.

Чарли тем временем уверенно произнес:

— Нам нужно подготовить пресс-конференцию. Скажи журналистам, что у нас есть подозреваемый. Думаю, утром мы соберем всех. Сомневаюсь, что наш арест прошел незамеченным для общественности. Надо срочно объяснить ситуацию, прежде чем эти газетчики успеют нас оклеветать. Митчелл, пойдем со мной, мне понадобится твоя помощь.

Джеймс смотрел вслед уходящим коллегам, чувствуя внутри себя такую же гнетущую пустоту, как и тот парень, склонивший голову за стеклянными стенами допросной комнаты.

Кевин ободряюще похлопал Джеймса по плечу, ободряюще улыбнувшись. Как странно было видеть этого человека одновременно и в роли жесткого дознавателя, и в обычной жизни, когда он превращался в добродушного собеседника. Но мало кто догадывался, что за этой приятной внешностью скрывается холодный профессионал, способный безжалостно давить на слабые места подозреваемых ради достижения цели.

— Все получится, Сэвидж. Мы все справляемся с этим, — заверил он. — Просто не позволяй себе сомневаться больше необходимого.

Джеймс глубоко вдохнул, стараясь привести мысли в порядок. Он понимал, что комиссар прав: рано или поздно ему придется принять решение, и оно будет преследовать его до конца жизни. Страх и неуверенность медленно вытесняли остатки той уверенности, которая еще недавно переполняла его сердце.

Запись от 12.07.хххх

«Интересный выдался вечер. Пожалуй, стоит записать, пока не забыл детали.

Сегодня я пересекся с Брэндоном в кафешке. Джи куда-то уехала по делам, а я не хотел сидеть дома с матерью. Брэнд, как всегда, оказался рад поговорить. Он из тех, кто любит рассказывать истории, даже если никто особо не слушает. Но сегодня его болтовня меня зацепила.

Разговор начался случайно. Мы обсуждали, чем мне можно было бы заняться тут, какие места посмотреть, и я осторожно порасспрашивал о местных байках. Ну мол, город маленький, наверняка есть свои легенды. И тогда он спросил про убийства. Я сказал, что не слышал ничего такого.

Оказывается, местные до сих пор не любят эту тему. Никто толком не знает всех деталей. В конце восьмидесятых тут была серия жутких убийств. Вроде как настоящий маньяк был. Местные называли его "Мотыльком". Звучит, правда, как что-то из громких газетных заголовков. Брэндон сказал, что понятия не имеет, почему такое странное прозвище.

Кто-то говорил, что на телах жертв находили бабочек, то ли он что-то такое с телами делал… Но все это похоже на обычные городские байки. Люди любили сочинять всякое. Мол, бабочки были как символ или предупреждение. Но, честно говоря, кто знает, правда это или нет.

Когда я начал расспрашивать о подозреваемом, Брэндон сразу замялся. Там была какая-то странная история. Какой-то врач, если верить слухам, но полиция как будто замяла дело. Или, может, просто не хотели привлекать лишнее внимание. Город маленький все же, проще замолчать. Но эта история тут всех до сих пор тревожит. Многие даже не говорят об этом.

Я, конечно, сделал вид, что мне просто любопытно. Спросил, почему люди так этого избегают. Ну, это же не только убийства. Это страх, что зло может быть где-то рядом, прямо под носом. Думаю, это и есть самое страшное. "Кто-то может жить рядом с тобой годами, здороваться в магазине, а потом окажется, что он... ты понимаешь", — примерно так сказал Брэндон.