Крик полуночной цикады - Ольга Михайлова

Сю Бань не смог отказать канцлеру в его вежливой просьбе и откомандировал двух своих сотрудников — Ченя Сюаньженя и Ван Шэна — в один из богатейших домов столицы, только что потерявшего хозяина, главу и достойнейшего человека империи.

__________________________________________

[1]Образ из буддийского канона «Вималакирти»: «И была среди нас Небесная Дева, сыплющая небесными цветами…»

[2] «Открытие пути».

[3] Считается, что у человека три души.

Глава 21. «Цзя-жэнь». 家人 Домашние

Большая семья, раскаяние исчезнет.

Не следует упрямо стремиться к цели,

важно лишь в семье подавать пищу.

Когда домашние кричат, вершится зло и наступит раскаяние,

но будет и счастье. Женщины и дети смеются, будет сожаление.

Богатая семья. Правитель временно занял один дом.

Упорство и авторитет приведут к счастью.

Покойному господину Лу Гуану в Чанъане принадлежала четверть квартала. В его огромном поместье имелись бамбуковая рощица, пруд, заросший розовыми лотосами, а небольшой мост возвышался над гладью пруда и отражался в нём, точно молодой дракон.

Миновав вместе с Юанем Цаньяо парадные ворота и комнату привратника, Чень Сюаньжень и Ван Шэн оказались перед Главным северным домом, лучшем жилище для пожилых людей. Окна выходили на юг, парадный вход украшали гранитные ступени и выкрашенные красным колонны. Две комнаты по обе стороны от дома предназначались для прислуги и использовались как кладовые.

Уже здесь, не заходя в дом, Сюаньжень начал морщиться и достал веер. Ван Шэн бросил на него быстрый взгляд и усмехнулся. Даже он почувствовал тяжёлый запах смерти, дух разложения и распада, дух тьмы и гнилой стылой земли.

— Смердит, как в старой могиле… — пробормотал он на ухо Сюаньженю.

Тот покачал головой.

— Нет! Я не понимаю этот запах, но меня морозит. Тут нечисти никакой нет? Или мы с тобой тут самая страшная нечисть?

Шэн, почти не разжимая губ, прошептал:

— Мы с тобой — розовые ненюфары[1] в сравнении с тем, что тут есть. Гуи[2] словно дышат под землёй, но они слабы, почти бессильны, а настоящий голодный дух — в вестибюле, где стоят гробы. И он пострашней всего прочего. Но откуда они вообще здесь взялись?

— Спокойно: будь безмятежен, как цветок лотоса у подножия Храма Истины. Случись что, я защищу тебя, — уверил Сюаньжень дружка.

— Ага, и это притом, что ты даже не видишь духов, — ухмыльнулся Ван Шэн. — Ладно, постарайся отделаться от канцлера. Надо осмотреть жилище покойного Лу Гуана.

Отделываться от канцлера не пришлось: он ушел выразить соболезнования родственникам погибших.

Шэн и Сюаньжень остались одни и вошли в дом. Внутри на двух этажах царила та скромная роскошь, которую создают не большие деньги, но тонкий вкус и понимание красоты. Окна украшали деревянные решётки с геометрическими узорами и изысканной резьбой, инкрустированные пластинками яшмы и нефрита. Стол семи небожителей розовел богатой яшмовой столешницей. Кресла, стол для подношений и даже цветочные вазы были утонченно декорированы одинаковым узором, в котором угадывались изгибы дракона и хвосты фениксов. Таблички с именами предков и курильница для благовоний золотились рисунком семейных иероглифов рода Лу. Ароматические свечи источали благовоние ладана и сандала, призванного успокоить и расслабить душу.

Однако Чень Сюаньжень на глазах становился всё мрачнее и беспокойнее.

— Здесь везде смердит.

Шэн кивнул и спросил.

— Ты можешь найти вход в подвал? Нам нужен запах земли, камня и распада. Голодные духи здесь, под землей.

— А с чего ты взял, что здесь есть подвал?

Шэн пожал плечами.

— Из того, что рассказал Юань Цаньяо, можно сделать только один вывод: сам он довольно приличный человек, а такой человек редко прозревает зло в других. Канцлер сказал, что Лу Гуан был известен в столице как человек мудрейший, добродетельный и строгий. Однако у таких людей двор смертью не воняет и род не прерывается в одночасье, поэтому надо отбросить эти суждения как недостоверные, и смотреть на происходящее глазами, исполненными сомнения. И первое, в чём я усомнился бы, это свидетельство нань-мо-лао о том, что душа покойного по её заслугам сейчас уже спешит в небесные эмпирии. Ничего подобного.

А раз слова канцлера ошибочны, а слова даоса — лживы, поищем истину там, где господину Юаню Цаньяо привиделось безумие. Нам нужно послушать приёмную дочь покойного госпожу Лу Юньшэнь, и служанку из младшей ветви рода Лу — Лу Синь. Но перед этим надо найти подвал и узнать о настоящих склонностях покойника.

Сюаньжень кивнул, стремительно прошёл по комнатам, прислушиваясь к звукам своих шагов.

— Да, внизу есть пустое пространство, но входа я не чувствую. Стой, поток воздуха… Это не отсюда…

Сюаньжень метнулся в спальню, повернулся к северу и упёрся в золочёную ширму, отодвинул её и оказался у книжных полок.

— Здесь гуляет сквозняк, за этой стеной что-то есть, но должен быть рычаг… — он методично перебирал предметы на полках, пока не наткнулся на книгу в золоченом переплёте. Она привела в движение полки, которые разъехались, открыв небольшой вход. Сюаньжень сунул туда нос и резко отшатнулся.

— Да что же это, а? — он схватил траурное покрывало с кровати и обмотал вокруг шеи, спрятав туда нос. — Смердит-то как!

Ван Шэн взял лампу, отодвинул дружка и спокойно прошёл вниз по ступеням. Сюаньжень последовал за ним, по-прежнему бормоча что-то себе под нос о нестерпимой вони. Лестница уходила вниз под дом всего на этаж, и огромный чугунный тигель, украшенный цитатой из «Сю сянь бянь хо лунь»[3], стоявший внизу, вначале не пугал, погружая вошедшего в мир поисков даосской пилюли бессмертия.

________________________________________________

[1] розовые лотосы

[2]Голодные духи

[3] «Рассуждения, рассеивающего сомнения относительно совершенствования в бессмертии»

Глава 22. «Бо». 剝 Разложение

Сгнили ножки кровати.

Сгнили опоры. Сгнил покров.

Благосклонность обилию придворных дам

и дворцовых служанок.

Не ешь крупные плоды.

Благородный человек обрел большую повозку.

У низкого человека развалился дом.

Однако стоило Сюаньженю заглянуть в тигель, он снова отшатнулся. Тот был на две трети заполнен человеческими костями и черепами. Заткнув нос и вглядевшись, Сюаньжень понял, что черепа ветхие и заплесневевшие, точно извлечённые из старых могил. Однако не исключалось, что сгнили останки именно в тигле.

— Чем занимался тут этот «мудрейший, добродетельный и строгий»? — гундося, пробормотал Сюаньжень, ибо нос его всё ещё тонул в покрывале. — Что это за практики?

— Он был даосом, практиковавшим тайную магию — путь силы. Даосы пытаются поставить себе на службу силы природы и силы духов. Чаще призывают силы вселенной и вызывают дождь или бурю. Силой, исходящей от духов, управлять труднее, потому что духи обладают собственной волей. Колдуну чрезвычайно трудно заставить прийти упрямого духа,