Расследования Ники Вельта - Гарри Кемельман

нему, чтобы не потерять его в толпе. Я держал его в поле зрения всё утро. Когда он вошёл в зал заседаний и занял место впереди, я последовал за ним и занял место сзади. В полдень я увидел, как он вошёл в кафетерий, и только тогда оставил его и направился домой. Ники был в комнате, когда я пришёл.

«Разве вы не ходили сегодня в офис?» ‑ спросил он с весёлой ухмылкой на своём уксусном лице.

«Нет, не ходил», ‑ коротко ответил я.

Я устроился у окна и угрюмо смотрел на улицу внизу, пока Ники продолжал листать свои бесконечные студенческие работы. Вскоре я увидел идущего по улице Эрика, а ещё через минуту услышал, как он поднимается по ступенькам через одну. Очевидно, он был в приподнятом настроении. Мы слышали, как он двигался в своей комнате, и я решил, что он собирает вещи.

Через четверть часа он постучал в нашу дверь. «Я так рад, что вы оба дома», ‑ сказал он. «Я уже ухожу. Я уезжаю на тридцатом. Было приятно с вами познакомиться.»

«Мы проводим вас до депо», ‑ сказал Ники. «На этом поезде уедет довольно много людей. Я должен попрощаться с некоторыми из них.»

«А вы извлекли пользу из созыва?» ‑ спросил Ники, пока мы шли.

Молодой человек усмехнулся. «У меня было одно предложение о работе», ‑ сказал он, ‑ «но оно в Индии».

Хотя мы пришли рано, в депо уже было несколько человек, ожидавших поезда. Мы стояли там, ведя неспешный разговор. Несколько человек, с которыми мы познакомились, кивнули нам, а один или два подошли, чтобы пожать руки и попрощаться. Пока мы так разговаривали, Эрик отошёл к газетному киоску. Он купил журнал, чтобы почитать его в поезде, а затем проследовал в камеру хранения. Я уже собирался последовать за ним, когда Ники подал мне знак оставаться на месте. Затем он последовал за ним.

Поезд остановился, и толпа хлынула вперёд, чтобы рассесться. Я ждал, гадая, что происходит. Наконец кондуктор крикнул «все на борт», и только тогда я увидел Эрика, который бежал к поезду. Я уже собирался перехватить его, как вдруг увидел Ники. Он прогуливался и выглядел самодовольным и довольным собой.

«Ну?» ‑ потребовал я.

В ответ Ники протянул руку, и на его поднятой ладони оказался ключ от шкафчика.

«Что он сказал?»

«Я попросил у него ключ, и он увидел, что я знаю», ‑ говорит Ники. Он спросил меня, не видел ли его кто‑нибудь, и я ответил: «Нет, но я слышал, как вы кипятили воду.» Тогда он отдал мне ключ.»

«И что теперь?» ‑ спросил я.

«Думаю, как прокурор округа, вы должны иметь достаточное влияние на начальника станции или того, кто здесь главный, чтобы открыть шкафчик, и мы могли бы перенести туда чашу.» Голос его звучал раздражённо.

Когда мы возвращались в пансион, я сказал: «Как вы думаете, Ники, правильно ли мы поступили, отпустив его? В конце концов, мы покрываем преступление.»

«Было бы лучше, если бы всё это стало достоянием общественности и университет оказался вовлечён в скандал, не говоря уже о том, что Блоджетт потерял бы работу?»

Я не стал настаивать на этом.

Когда мы вернулись в пансион, Блоджетт уже был там. «Похоже, я упустил Эрика», ‑ сказал он. «Я планировал вернуться, чтобы проводить его, но в последнюю минуту мне нужно было сделать кое‑какие бумажные приготовления для сегодняшнего выступления.»

«Чаша уже прибыла?» ‑ серьёзно спросил Ники.

«Прибыла? Да, я привёз её с собой. Я оставил её в одной из камер хранения на железнодорожной станции.»

«На железнодорожной станции?»

Блоджетт рассмеялся. «Уверяю вас, здесь вполне безопасно. Это самое лучшее место. Я заберу её по дороге, а потом на такси доберусь до университета. Вы придёте сегодня на собрание?»

«У нас назначена встреча», ‑ сказал Ники, ‑ «но мы постараемся зайти хотя бы на несколько минут.»

Мы не пошли на собрание. Вместо этого мы провели вечер за игрой в шахматы в факультетском клубе. К этому времени все посетители уже ушли, и в клубе было тихо и спокойно. В девять часов вошёл профессор Ричардсон. Его фотографировали, и он нёс свои академическую мантию и шапочку на сгибе руки. Он тяжело присел и стал обмахиваться своей шапочкой как веером.

«Слава Богу, всё позади», ‑ сказал он.

«Успешный созыв, профессор?» ‑ спросил я.

«Всё в порядке, думаю, как и бывает в таких случаях», ‑ сказал он. «Конечно, Прексу хотелось бы большей огласки, чем мы получили. Думаю, ему хотелось бы чего‑то действительно драматического, чтобы попасть в заголовки газет, ‑ убийства, возможно, или кражи университетских запасов урана.»

«Вам следовало рассказать нам раньше», ‑ сказал Ники. «Мы могли бы всё устроить.»

Дело о хлебе с маслом

Перевод на русский: Е. Р. Сова

По вечерам сред я ужинаю в факультетском клубе, будучи там в качестве гостя Ники Вельта, предположительно для того, чтобы уравновесить пятничные вечера, когда он приходит ко мне домой на вечер шахмат.

Когда Эллис Джонстон, прокурор округа Саффолк, зашёл ко мне в среду поздно вечером в январе по делам, я пригласил его присоединиться к нам за ужином. Честно говоря, я не был уверен, как Ники воспримет мою инициативу, связанную с появлением у него ещё одного гостя, ‑ Ники может быть весьма чувствителен к таким вещам, ‑ но всё прошло очень хорошо. Он вспомнил, что встречался с Джонстоном в моём доме, и был рад видеть его снова. Он провёл нас в столовую, словно снисходительный дядюшка, забравший из школы пару любимых племянников на угощение. Он усадил нас по обе стороны от себя и настойчиво предлагал нам самые богатые блюда, когда подошел официант, чтобы принять наши заказы.         .

Конечно, мы говорили о погоде. Наша зима в тот год била метеорологические рекорды. В декабре было три сильных снежных бури, не сменившихся ни одной ощутимой оттепелью. Такая картина сохранилась и в январе: десятидюймовая метель на Новый год, буран три дня спустя, оставивший шестнадцать дюймов снега, и похолодание, из‑за чего термометр держался около нуля в течение двух недель. И когда в конце этого периода температура немного повысилась, то случилось это лишь для того, чтобы выпало больше снега.

Джонстон сказал: «Ехать по улицам города ‑ всё равно что бежать по бобслейной трассе. Снежные завалы по обе стороны от вас так высоки, что вы