Расследования Ники Вельта - Гарри Кемельман

не видите людей на тротуарах. Только вчера мы нашли человека, погребённого под сугробом. Это было на Холгейт‑стрит. Это, конечно, не главная транспортная артерия, но довольно оживлённая улица. Он лежал там с момента сильной метели четвёртого числа. Это три недели. Представьте себе сотни людей, которые прошли мимо него за это время, и никто ничего не узнал.»

«Я слышал этот сюжет в новостях вчера вечером», ‑ сказал я. «Есть подозрение в убийстве, не так ли?»

«Никаких подозрений», ‑ мрачно сказал Джонстон. «Это точно убийство. Ему проломили голову, и он лежал, сложив руки по бокам, уж слишком аккуратно. Вряд ли человек мог так упасть случайно.»

«Звучит довольно интересно», ‑ сказал я.

Джонстон пожал плечами. «Просто ещё одно дело на хлеб с маслом.»

«А что такое хлеб с маслом?» ‑ спросил Ники.

Джонстон коротко рассмеялся. «У моего шурина хозяйственный магазин, ‑ сказал он небрежно, ‑ и когда бы вы ни зашли туда, вы можете увидеть женщину, покупающую сковородку, или мужчину, покупающего садовый шланг. Даже если это постоянные клиенты, он может не увидеть их снова в течение нескольких месяцев. Поэтому он рассматривает эти продажи как джем. В каком‑то смысле они почти случайны. А вот плотники, сантехники и электрики, которые торгуют с ним, ‑ это его хлеб с маслом. Он может рассчитывать на то, что будет видеть их несколько раз в неделю в течение всего года. Теперь в городе есть значительная часть профессиональных преступников. Мы можем рассчитывать на то, что они дадут нам работу из недели в неделю. Так что они ‑ наш хлеб с маслом.»

«А в делах о хлебе насущном ваши следственные процедуры как‑то отличаются?» ‑ спросил Ники.

«Обычно мы узнаём, кто отвечает за ту или иную работу, почти сразу после её выполнения, по тому, как она делается, или по слухам, которые распространяются по улицам, но в основном потому, что мы стараемся узнать этих людей. Мы знаем, как они думают и что чувствуют. Мы знаем, под каким давлением они работают и каков баланс сил в каждый конкретный момент времени. В то же время, будучи профессионалами, эти люди умеют заметать следы. Поэтому мы, как правило, знаем, кто совершил то или иное преступление, но у нас нет доказательств. Ваши рассуждения и анализ были бы бесполезны в таких случаях, профессор. У вас не будет никаких зацепок. Честно говоря, в наших методах нет ничего хитрого, когда речь идет о «хлебных» делах. Мы не разбрасываемся ими, хотя при моём предшественнике несколько лет назад это делалось довольно часто. Мы подробно расспрашиваем тех, кто участвует в деле. Понимаете, мы ищем брешь в их броне, чтобы вбить туда клин и вскрыть их. Возможно, нам придётся надавить на одного человека, чтобы он в свою очередь надавил на другого, который, возможно, обеспечил подозреваемому алиби. Как только алиби будет разрушено, мы получим дело. Возьмём, к примеру, нынешнее дело. Когда лейтенант полиции сообщил мне, что Джон Рейли получил своё, я сразу же предложил ему вызвать на допрос Терри Джордана, а он, ухмыляясь, сказал мне, что они уже это сделали.

Строго говоря, Джон Рейли не принадлежал к преступному миру. По крайней мере, мы никогда не могли на него ничего повесить. Он был, можно сказать, на периферии. Он владел несколькими трущобными домами и кучей захудалых пансионов, занимался поручительством и денежным кредитованием. Холостяк, около пятидесяти лет, он был маленьким жокеем, всегда одетым по высшему разряду, с преувеличенным чувством собственного достоинства. Если вы называли его Джоном или Рейли, он поправлял вас: «мистер». Так что в округе его знали как Мистера Джона.

У него был маленький кабинет в здании для адвокатов прямо на площади Кортхаус. Его там никогда не было, но вы могли оставить сообщение его клерку Сайрусу Герберу, и оно доходило до него. Там оставляли деньги те, кто был ему должен, а уборщики его недвижимости оставляли собранную арендную плату. Как я уже сказал, мы занимаемся тем, что узнаём о таких людях, и мы знали, что Терри Джордан неравнодушен к мистеру Джону.

Терри Джордан ‑ здоровенный парень, добросердечный, но не слишком наделённый мозгами. Он прошёл путь от малолетнего преступника до мелкого преступника, но никогда не был в этом очень успешен. В его кругах его называют прирождённым козлом отпущения ‑ ну, знаете, всегда последним перелезает через забор. В конце концов он устроился помощником менеджера, что в переводе означает «вышибалой», в кафе «Хай‑Хэт». Там была официантка, большая белокурая амазонка по имени Лили Черри. Он симпатичный парень, поэтому неудивительно, что через некоторое время она стала его девушкой.»

«Вы имеете в виду, что они обручились?» ‑ спросил Ники.

Джонстон ласково улыбнулся ему. «Нет, профессор, они не обручились и не поженились, когда он переехал в её квартиру. Это была просто удобная договоренность, и они оба продолжали работать в «Хай‑Хэте». Потом Терри снова стал беспокоить. Мы взяли его по обвинению в краже со взломом, и он получил год тюрьмы. В его вине не было никаких сомнений, вы понимаете, и только его собственная глупость позволила нам повесить это на него, но каким‑то образом, возможно, из‑за слов полицейского детектива, он вбил себе в голову, что мистер Джон имеет какое‑то отношение к его аресту. В этом не было ничего особенного ‑ просто слишком ретивый полицейский надеялся получить зацепку. Такое случается постоянно. Трудно представить, чтобы даже такой легкомысленный человек, как Терри Джордан, воспринял это всерьёз.»

«Если только он не хотел в это поверить», ‑ предположил Ники.

Джонстон одарил его быстрым оценивающим взглядом. «Вы имеете в виду, чтобы он мог сказать себе, что это не его вина. В этом вы правы, профессор. В любом случае, так оно и было. Обоснованно или нет, но Терри считал, что мистер Джон его сдал, и о том, что он так думает, было известно. Для якобы умного человека мистер Джон поступил глупо. Хотя он и знал, что чувствует Терри, тем не менее он начал флиртовать с Лили и через некоторое время занял место Терри в квартире. С точки зрения девушки, это была неплохая сделка: она могла не работать, у неё появились новые украшения и даже кабриолет мистера Джона, в котором она могла кататься.

Терри не ждал, что она будет сидеть дома и заламывать пальцы, ожидая, когда он выйдет из тюрьмы. Он не был женат на ней, и, вероятно, между ними не было ничего особенного. Но это сочетание