Искатель, 2001 №8 - Андрей Сергеевич Шаров

И все-таки ему определенно везло. Приходилось надеяться на случай. Это не было даже тактикой, просто ожидание. Можно было ждать годы, и безуспешно. Но ему везло. Что-то их действительно связывало. Жизнь, наверно. Неожиданная мысль заставила улыбнуться.

Прошло больше двух недель с тех пор, как он поменял деньги. Сейчас они ехали в одной маршрутке. Странно, казалось, подобные типы должны иметь машины… Конечно, человек мог ехать и не домой, но после целого дня работы… Он опять улыбнулся. Работы… Хотя, то, чем он сейчас занимался, тоже было в некотором смысле работой.

…Обычно под вечер люди возвращаются домой.

Они вышли на одной остановке, и он проводил его до подъезда. Второй этаж. Тот даже не обернулся. Что ж, по крайней мере, уже есть от чего отталкиваться…

И все же иногда появлялось знакомое чувство неоправданное™ всего предприятия. Но удобнее было считать это минутами слабости, поэтому в такое время он просто направлял мысль в другое русло.

Он часто ловил себя на мысли, что постоянно беспричинно улыбается. Интересно, как это выглядело со стороны. Глупо, вероятно. Впрочем, он давно уже отучился считаться с мнением других в таких мелочах.

…Ясно было, что деньги не сделают его счастливее, так же как и богаче. Но что-то они все же принесут.

Просто это дело, как и любое другое, требовало логического завершения. Можно было поставить точку прямо сейчас, не продолжая ничего. Тоже решение. Но, достаточно однобокое, размышляя отвлеченно, то, к чему все равно пришлось бы вернуться рано или поздно. Это было не проявлением воли, а лишь попыткой обосновать бездействие и трусость.

Нужны были определенность и твердое решение. Отступить сейчас — означало проиграть, даже не успев ничего начать.

Странный способ встать на ноги, хотя и далеко не новый.

Он позволял мыслям свободно бродить, не ограничивая их, зная, что все равно придется вернуться к той же мертвой точке, с которой он начал несколько недель назад…

Он улыбался, наблюдая за знакомыми аргументами, но сейчас они были не более чем постоянным атрибутом внутреннего диалога: улыбка предназначалась не им, а принятому решению.

Становилось смешно от оправданий и доводов, приводимых себе же. Все свое внимание он фокусировал на себе, не будучи эгоистом. Выглядело все это наверняка забавно, хотя себя он знал и уже давно не удивлялся.

Хотелось, пусть ненадолго, воспитать в себе искусственную злость, расставшись с близкими людьми, так, чтобы вне его не осталось резервов, на которые можно было бы положиться. Еще, пожалуй, чтобы не испытывать ни сожаления, ни жалости к себе. Прошлое перечеркивалось только ради настоящего, хотя за свое будущее он не дал бы сейчас и ломаного гроша.

Было, наверно, еще подсознательное наслаждение причиняемыми себе страданиями. Но на потворство ему не оставалось ни времени, ни желания.

Любое решение несло в себе ошибку, сейчас или позже каким-то образом отражаясь на окружающих. Значит, критерий был в самом поступке и его последствиях, поскольку безошибочно только бездействие… Хотя, нет, бездействие еще более ошибочно. Кроме того, рождает сожаления и неудовлетворенность…

Уже не сдерживаясь, он весело засмеялся. Он опять возвращался к тому, с чего начинал. Верно было только собственное решение, однажды принятое и несгибаемое. Была еще этическая сторона, по сути, еще более эфемерная, чем все остальное. Но к ней он даже не обращался.

Много раз он размышлял об оружии, но поначалу к чему-то определенному так и не пришел. Удобнее всего был пистолет, но денег на него не было. К тому же протянулась бы еще одна нить между ним и убийством. Пусть предполагаемая, но принимать решения и учитывать случайности нужно сразу, чтобы не возвращаться к ним впоследствии… Оставался нож. Близость контакта не пугала — крови он не боялся.

Достать нож необходимо было в таком месте, с которым его не связывало абсолютно ничего, даже случайное знакомство. Все-таки время у него еще было.

И здесь ему опять повезло. Хотя, возможно, он все отдавал делу, и оно платило ему тем же. Впрочем, вероятнее всего, он был настроен на определенную волну, и мысль была нацелена на то, в чем он больше всего нуждался…

В столовой, куда он зашел поесть, продавец оставил на прилавке большой разделочный нож. Вместе с блюдами он положил его на поднос, сдвинул тарелки и сел за стол. Никто ничего не заметил.

Пусть медленно, но все шло к завершению. Без малейших пока затруднений. Он знал, что масса непредвиденного произойдет именно в последний момент, а также позже. И все же отсутствие отрицательных факторов отчасти пугало. Все было слишком хорошо, чтобы продолжаться долго.

Часами — гуляя или лежа на кровати — он обдумывал решающие мгновения, находя неточности в своих действиях и предыдущих расчетах.

Карманы должны быть пусты, ботинки на шнурках и одежда без пуговиц. Нож привязан к предплечью. Скорее всего, придется войти в квартиру, но начнется все еще на лестнице. Предположительно, в квартире будет один человек. Если же квартира будет не пуста… Н-да, придется подчищать все на месте…

Предположительно, никто не хватится человека до утра, и, тем не менее, нужно будет покинуть квартиру через десять-двенадцать минут. Достаточно, чтобы взять деньги и проверить, не осталось ли улик. Если денег окажется много, изрядную часть придется оставить.

Впрочем, всех улик невозможно избежать — само преступление уже улика. Если же его трюк с деньгами поймут, по крайней мере, он выиграет некоторое время. Нож надо взять с собой — где-нибудь по дороге воткнуть глубоко в землю. Кроме того, нужно будет подальше уйти пешком, потом поменять, по меньшей мере, четыре-пять машин и, наконец, домой опять идти пешком. Достаточно близко к дому и достаточно далеко от последнего места контакта с людьми, непосредственно после убийства…

Он произносил это слово десятки раз, так что пугающее изначально значение пропало, сохранив просто набор звуков…

…Оставалось два дня. Немного нервничая, как и перед каждым новым делом, он был готов. Где-то наверняка недосмотрел слабые места: всего учесть просто невозможно. И все-таки он был готов… Он опять подстраивал окружающее под себя, а не наоборот. Слова, несущие отрицательный оттенок, повторяемые до бесконечности, изменяли значение или вообще теряли его. С ним исчезало и все, стоящее за словом. Но результат получался как раз таким, какого он желал: слова и значение сливались в одной точке, оставаясь звуками и ничем больше…

…Он шел по ночному городу, улыбаясь тишине и мутно-желтому свету фонарей. Сил оставалось все меньше. «Только бы дойти до дома».

Парень оказался