Рассказы - Роберт Альберт Блох

моя очередь ахнуть. Потому что в зеркале я вижу брюки, шею, и голову. Между ними ничего нет. У меня отрезаны бедра, а голова и шея парят футах в трех над головой! Я просто стою там. Глядя вниз, я вижу, что мой смокинг очень простой. Но он не отражается в зеркале и не виден никому другому.

— Говоришь, что одолжил это пальто? — спрашивает один из парней у телефона.

— Да, я нашел его в шкафу.

— Может, там полно бабочек, — предполагает он.

— Очень голодных мотыльков, — вставляет Горилла. — Они так голодны, что слопали не только пальто, но и твою грудь и руки.

Я просто смотрю в зеркало. Потому что теперь я знаю, что происходит. Я нашел одежду в сундуке, где Горгонзола хранит свои фокусы, и достал пальто. Которое делает меня невидимым. Чтобы доказать это, я снимаю пальто. И конечно, я снова в порядке. Я стою в одной рубашке и выгляжу глупо, но не так глупо, как остальные.

— Как ты это делаешь? — спрашивает меня Горилла.

— Это пальто мага, — признаю я.

— Ну, не надевай его снова, — просит он. — Ты всех нас шокировал этим трюком. На минуту мне показалось, что ты пострадал от передозировки исчезающего крема.

— Не обращай внимания, — огрызаюсь я. — Я хочу сделать ставку на пятый забег в Санта-Аните. На лошади Бинга Кросби.

— Ты опоздал, — говорит Горилла. — Забег только что закончился.

Я отпустил недоброе замечание.

— Будь проклята эта история с пальто, — говорю я. — Это испортило для меня верную ставку.

— Не унывай, — говорит Болтун. — Тебе повезло, что ты не заключил пари, потому что ты все равно проиграл бы.

— Как так?

— Ну, лошадь Бинга Кросби дисквалифицирована на старте, поэтому Кросби вместо этого бежит сам. И проигрывает.

Это немного ободряет меня, я прощаюсь и возвращаюсь к Горгонзоле на ужин. Я очень осторожен, чтобы не надеть это пальто в машине, потому что если я это сделаю, это будет выглядеть так, как будто в авто нет водителя. К тому же я никак не могу привыкнуть к мысли о том, что вижу, когда смотрю в зеркало. Быть невидимым — очень забавное чувство, и каждый раз, когда я вспоминаю об этом, мне приходится закрывать глаза и содрогаться. В последний раз, когда я это делаю, я просто готов припарковаться. И врезаюсь в большой «Паккард».

— Ага! — кричит голос изнутри. — Смотри, куда прешь, хулиган!

Я оглядываюсь, чтобы посмотреть, с каким неотесанным человеком он разговаривает, и понимаю, что замечание адресовано мне. Владелец голоса выпрыгивает из «Паккарда» и взбирается на подножку. Он машет рукой перед моим лицом, и в ней тоже нет флага. Просто большой кулак.

— Прости, — говорю я. — Должно быть, я ехал с закрытыми глазами.

— Так ты еще долго будешь ездить, болван, — говорит он. — Потому что я собираюсь подбить тебе оба глаза.

Я замечаю, что это крупный, мускулистый парень с красным лицом и большой копной густых волос, которые торчат из его головы, как швабра.

— Мы не можем это обсудить мирно? — предлагаю я, однако большая рука тянется и хватает меня. Громила вытаскивает меня из машины и держит за шею.

— Единственное, о чем я буду говорить, — это твой труп, — рычит он. — Ты разбил оба моих задних крыла, и вот что я с тобой сделаю.

В этот момент открывается входная дверь и выбегает миссис Горгонзола. Она улыбается большому мохнатому громиле.

— Мистер Гэллстоун, вы приехали на ужин, — жеманно улыбается она. — Я вижу, вы с мистером Фипом уже знакомы.

— Да, — выдыхаю я. — Мы столкнулись на входе.

— Мистер Фип — наш гость, — говорит миссис Горгонзола.

— Ну и что? — желчный камень ставит меня на ноги и снимает лапу с воротника. — Рад познакомиться, — рычит он и протягивает руку. Я сжимаю ее, и он чуть не ломает мне пальцы на суставах.

— Так вы и есть маг Гэллстоун, — с трудом выговариваю я. — Горгонзола много о вас рассказывал.

— Так и есть, да? Ну, он не может этого доказать. — усмехается Гэллстоун, затем поворачивается к миссис Горгонзоле и смотрит на ее большие зубы.

— Я слышал, ваш муж уехал, — говорит он.

— Совершенно верно.

— Слишком плохо. Ха-ха!

— Да, не так ли, хи-хи? — вторит миссис Горгонзола.

Так что я сразу понял, что это одна из таких вещей. Я убираюсь с дороги, чтобы не попасть под летящую кашу, которую они швыряют друг в друга. Затем Футци просунул голову в дверь.

— Ужин накрыт! — кричит он. — Спешите надеть почетный мешок с едой. Миссис Горгонзола поворачивается ко мне.

— Когда вы уходили, я не думала, что вы вернетесь к ужину, — говорит она. Так…

Я тоже это улавливаю.

— Я поужинал в городе, — вру я. — Поэтому просто пойду в свою комнату, если вы не возражаете. Вы двое идите и развлекайте друг друга. Если вы не возражаете, конечно.

Гэллстоун ухмыляется, и теперь я знаю, кого он напоминает мне своими густыми волосами. Волка, как говорит Горгонзола. И теперь он увивается вокруг жены Горгонзолы. Я просто поднимаюсь наверх, но у меня уже родилась идея. Войдя в комнату, я направляюсь к сундуку и достаю оттуда смокинг и цилиндр. Я надеваю их, а потом иду к зеркалу. С минуту я боюсь смотреть туда. Я смотрю на свое пальто и брюки. Мне они кажутся очень обычными, и я вижу их очень ясно. Поэтому я знаю, что должен видеть их в зеркале.

Но когда я смотрю в зеркало, там ничего нет. Совсем ничего. Рукава пальто спускаются на руки, манжеты брюк закрывают ботинки, цилиндр надвигается на лицо — все это я знаю, но не вижу в зеркале. Зеркало пустое. Абсолютно пусто.

Я снимаю шляпу. Затем я вижу, что моя голова висит в пустоте. Это выглядит жутко, поэтому я медленно надеваю шляпу. И снова становлюсь невидим. Возможно, в ткани есть какое-то новое химическое вещество или какое-то волокно, которое не отражает свет. Что бы это ни было, у Горгонзолы есть костюм-невидимка, и я его надел. Для меня этого достаточно. Потому что у меня есть план. Мне не нравится маг Гэллстоун и я обещал следить за женой Горгонзолы. Поэтому я решаю идти вперед.

Немного подождав, я спускаюсь вниз в костюме-невидимке. Конечно, Гэллстоун и миссис Горгонзола за ужином флиртуют друг с другом. Когда я проскальзываю внутрь, он хвастается, жонглируя тремя стаканами воды в воздухе одновременно. Она хихикает и смотрит на него, а он ухмыляется. Довольно скоро он ставит очки и достает салфетку, из-под которой растет большое резиновое растение.

— О, мистер Гэллстоун, вы