Дневник наемной убийцы - Инна Балтийская

Петровна, так комната Вадика пока свободна, я ее пока займу! Мне ничего больше не надо! Я в его кроватке спать буду… ой ,простите… но она же правда пока не занята. – она судорожно всхлипнула и виновато поглядела на банкиршу.

– Ладно, иди устраивайся. – вздохнула Алена.

Девушка вскочила и побежала в небольшую комнатку на первом этаже, где мы только недавно двигали с места на место книжные шкафы и красивую детскую кроватку в виде ярко-синей деревянной машинки на колесах. Дождавшись, пока она закроет за собой дверь, Алена растерянно спросила:

– Как думаете, она правду говорит? На нее в самом деле кто-то напал?

Мы молчали, потом Половцев заговорил, и я даже поразилась – никогда еще не слышала у него такого неуверенного тона:

– Впервые в моей практике такое, а я пятнадцать лет опером работал. Если уж насильник зажал в углу девушку, то он делает свое дело, и плевать ему на все. А тут и девушка от ужаса дар речи потеряла, и ничего ему не грозило… а он остановился. Не припомню такого. И даже мобильник не украл, а на месте уничтожил. А с другой стороны – зачем ей врать?

– Вдруг для того, чтобы переселиться к Тихомировым? – предположила я. – Тогда она своего добилась.

– Тогда добилась. – согласился Саша. – И что теперь? Алена, может быть, мы с Полиной тоже тут поживем, для верности?

– И где я вас поселю? – офигела хозяйка. – В детской комнатке вместе с Женей? Или в своей спальне? Комнат для гостей мы принципиально не делали, а то от родственничков из Зажопинска матрасом бы не отмахались. Да и зачем вам у меня жить? Женя тут целыми днями тусуется, что-то вы о моей безопасности все это время не особо пеклись. Что изменится, если она тут переночует? Думаете, зарежет меня во сне?

Половцев задумчиво покачал головой. Уверена, он и сам не понимал, есть ли основания для беспокойства.

– Да, кстати о родственниках. – я не была вполне уверена, что момент подходящий, но когда еще будет другой. – А что с твоей матерью?

– А что с ней? – удивилась Алена.

– Ну, ты с ней когда виделась?

– Даже не помню. – она немного нахмурилась. – Года два назад, думаю, или, может, год. А что?

– И она тебе не звонила после похищения сына? Это ж ее родной внук!

– Да звонила, конечно. – она досадливо махнула рукой. – Сто звонков от нее было, пока не заблокировала. Я в истерике билась, а эта… хотела подробности узнать, любопытство, понимаешь ли, замучило!

Я в диком удивлении смотрела на Алену. Почему она так думает о матери?

– Но она, наверное, тоже переживала… почему из любопытства?

– Да плевать ей всегда было на всех, кроме себя! – внезапно банкиршу прорвало. – Думаешь, она меня когда-то любила, заботилась? Да брось! Она и родила меня, наверное, чтобы муженька удержать. Он был талантливым хирургом, вот он меня любил на самом деле. Даже сказки на ночь читал. Представляете? Вернется домой после суток, причем, он же оперировал, не в кабинете своем сидел… подходит к моей постели и стихи Пушкина про ученого кота читает, к примеру. А эта… заездила папу до смерти, а как он умер, ей на меня вообще плевать стало. Выбила пособие по потере кормильца, сказала, что все отлично, с голодухи не помрем. На хлеб с маслом хватит, и довольно. А я молодая, красивая, мне даже новое платье не на что было купить! Из-за этого мне пришлось в эскортницы идти, а не в Литературный институт. А я ведь способная была, даже без всякого образования книги пишу!

Я вздохнула. Думаю, Литературный институт в данном случае и правда был бы ненужным излишеством.

– И все же, когда внук пропал…

– Да ты просто с золотой ложкой во рту родилась. – отмахнулась от меня Алена. – А моя, с позволения сказать, матушка, как узнала, что я за богатенького Буратино замуж вышла, тут же начала деньги вымогать – мол, ей так тяжело, приходится магазины убирать, а она старая, больная, ей на икорку не хватает. Я ей сначала как человеку объясняла, что не могу денег у мужа сразу просить. Он тогда решит, что я его не за красивую душу полюбила, а всего лишь считаю дойной коровой. Просила подождать хотя бы годик, потом я ей что-то обязательно подкину. Так нет же, трезвонила, ныла, мол, ей не прожить столько, помрет без моей помощи. Я ее тогда на пару лет в блок бросила. Потом как-то совестно стало, разблокировала, даже позвонила сама… но все та же песня. Деньги, деньги… плевать ей и на дочку, и на внука.

Я удрученно молчала, вспоминая скромную Варвару в старушечьих темных одеяниях, тратившую последние копейки, чтобы узнать, как там поживает Алена с Вадиком. Может ли быть, что она хотела это знать вовсе не из материнской любви, а лишь для того, чтобы выбрать удобный момент для очередной просьбы? Мне так не казалось… но что я понимаю в людях? Годами гоняясь за маньяками и убийцами, я считала, что узнала о жизни все… но может, надо было попытаться заглядывать в душу обычным людям?

– Блинов больше не хотите? – настроение у всех испортилось, и изумительные кружевные блинчики так и лежали аппетитной горкой на большом фарфоровом блюде.

Половцев, слегка помявшись, все же взял еще два блина, свернул в трубочку и начал торопливо жевать, запивая уже остывшим кофе. У меня вид холодных блинов аппетита уже не вызывал. Я протерла жирные руки одной из бумажных салфеток, большой запас которых лежал на столике, и хотела было задать очередной вопрос, но Алена меня опередила:

– Ладно, ребята, доедайте и отправляйтесь к себе, сейчас муж появится, он и так на взводе. – она решительно поднялась с дивана. – А тут еще Женя… надо завтра ее свозить домой за сменной одеждой, или халат ей купить, что ли… Сама она, похоже, в свою квартиру не сунется.

– Эй, ты сама ее сопровождать собираешься, что ли? – встревожился Половцев. – Даже не вздумай! Нас твой муж как раз для охраны нанял, если что, мы Женю сами свозим.

– Да-да, – рассеянно кивнула Алена, думая о чем-то своем. – Все, мои дорогие, ужин закончен, вон там дверь. Провожать не стану, дорогу сами найдете.

Мы поднялись и уныло пошли к выходу, понимая лишь то, что уже ничего не понимаем. Кто и зачем