Знал бы прикуп - Анатолий Барбакару

Теперь уже без проблем окинув взглядом всю картину, весь механизм событий, я понял, что новая деталь ничего не портит. Все, что рассказала эта всеобщая женщина, похоже на правду. Теперь тем более похоже. Теперь определилось наконец, кому я обязан попаданием в эту историю. Борькиному длинному языку. А Людвиг обязан языку моему.

Когда- то я рассказывал о нем Борьке, приводя пример того, на что горазд наш брат картежник. И вообще, и в отношениях с женщинами. Рассказывал с гордостью. И о путанице с письмами друг юности знал. Исповедовался я и ему.

Борька, должно быть, в порядке праздного свиста, поведал о нас зазнобе. Тоже небось с гордостью.

Зазноба оказалась не промах. В первую очередь взялась за Людвига. Поди, рассчитывала, что при умелой подаче ее светло-печального образа сообщник откажется от доли в ее пользу. Как она это называет: уже проверено.

Я у нее был кандидатом номер два, и когда Людвиг погиб, она запустила меня.

Версию о том, что Борька с ней заодно, я отбросил сразу. Несмотря на то что уже обжегся с Ольгой, что бог знает сколько раз обжигался до нее.

Во- первых, мы с Борькой дружили десятки лет. Во-вторых, я слишком хорошо знал. как он относится к любовнице. Столько раз спорил с ним, пытался разубедить в ее бескорыстии, снять розовые очки и шоры. Потом вынужден был махнуть на его лоховитый роман рукой. Борька был непрошибаем. Дамочка держала его цепко. Насколько я знал от самого Борьки, ее основным козырем была преданность. Надо же было в такое поверить… И кому — Борьке? Гуляке-бабнику, виновнику стольких семейных скандалов на почве обоснованной ревности. И своих и чужих.

Он поверил. Взял и самым бесстыдным образом потерял из-за нее голову.

И, конечно же, он ни за что бы не позволил ей ввязаться в такую игру… Тем более не затеял игру сам.

Как раз тут возникал самый безответный вопрос: к чему весь этот кипеж? Если она действительно больна, Борька бы сделал все, чтобы спасти ее. Как я для Ольги.

И ей бы не пришлось дурить всех подряд, доводить ни в чем не повинных людей до гибели, подвергаться насилию маньяка-убийцы. Не пришлось бы носить лиловый макияж.

Если насчет болезни она солгала, уж совсем непонятно, что ей мешает бросить все силы на раскрутку самого состоятельного любовника. В бескорыстное ее отношение к Борьке верить теперь было и вовсе глупо. Это после стольких-то, известных мне, постелей и обманов ради денег.

Чем дольше я размышлял обо всем этом, тем меньше понимал, зачем ей все это было нужно. Понял одно. Обязан предупредить друга. Уберечь его самого от возможных происков непросчитываемой милой.

Куда денется его уверенность в чистоте и преданности возлюбленной, когда он узнает о ее похождениях. Сложновато ему будет теперь отмахнуться от предоставленных мной доказательств.

Но представил, как буду доказывать, и загрустил. Язык не повернется поведать о том, что в порядке гуманитарной помощи я небрежно овладел его любимой. Любимой друга. И ссылка на то, что был в неведении о том, кто она, для Борьки не будет иметь значения. Да и для меня тоже. У предательства уважительных причин не бывает.

И все же я знал, что разговор с Борькой рано или поздно будет.

Но не это было главным из того, что я уже решил. Нужно было что-то делать с этой парочкой убийц.