Взгляд Горгоны - Чингиз Абдуллаев

— Фотографии, — напомнил Роман Андреевич, — исчезнувшиефотографии. Они неожиданно нашлись, — он тяжело вздохнул. Затем взглянул наДронго, — я думал, что они просто выпали у погибшего. Не придал этому значения.Не до того было. У меня рука была в крови, и от боли я не мог нормальносоображать. А потом понял, что фотографии не могли просто так исчезнуть. Ихкто-то взял.

— Ваш садовник или ваш телохранитель? — уточнил Дронго.

— В том-то и дело, что нет, — вздохнул Горбовский, — онибыли вместе и, когда услышали шум борьбы, крик Виктора, вместе прибежали кбассейну. Именно вместе. Но ни один из них не видел фотографий, которые были упогибшего Виктора.

— Значит, их забрал кто-то другой? — спросил Дронго. — Ктоеще в тот момент был у вас на даче?

Горбовский вздрогнул, посмотрел на стоявшие бутылки. И вдругсказал:

— Иногда хочется напиться и сойти с ума. У меня абсолютноидиотская, невозможная, невероятная ситуация. И дело даже не в том, что я убилэтого подонка, который давно заслуживал подобной участи. Удивляюсь, как еговзяли на работу, не обратив внимания, что он наркоман. И тем более доверилиавтомобиль. Хотя я тоже хорош, даже не смотрю, кто меня возит. Привыкзаниматься своими делами, сидя в машине. Обслуживающие меня люди уже давнослились в одну безликую массу. Это будет уроком и мне самому.

— Вы по-прежнему о нем думаете?

— Я думаю о своей семье. В момент смерти Виктора одинохранник сидел у дверей дома, а Саша и Акоп прошли в сад и работали там. В домеоставалось несколько человек, которые мне очень дороги. И когда исчезлифотографии, я даже не мог представить, что один из моих родственников… выпредставляете? Кто-то из моей семьи взял эти фотографии и теперь решил меняшантажировать.

— В каком смысле? — не понял Дронго.

— Я получил вот это письмо, — судорожно вздохнул Горбовский,доставая письмо. Протянул его Дронго. — На нем нет отпечатков пальцев, —добавил Роман Андреевич, — я проверял.

Дронго раскрыл письмо. На нем были наклеены буквы,вырезанные из различных газет.

— «Один миллион долларов наличными, — прочитал Дронго, —место укажем. Ты убил Виктора. Срок три дня».

— Очень интересно, — вежливо сказал Дронго, возвращаяписьмо. — Значит, еще кто-то решил вас шантажировать? Может, кто-то из знакомыхубитого.

— Нет, — ответил Горбовский, схватив письмо и засовывая егово внутренний карман, — дело в том, что вместе с письмом мне прислали ифотографию. Одну из тех, которые были в кармане убитого. Кто-то стоял за домоми смотрел на нашу стычку с Виктором. А потом, когда я побежал в дом, прошел ктелу и похитил фотографии.

— Как вам передали это письмо?

— Положили мне на стол. В моем кабинете, на даче, — сказалРоман Андреевич, — и учтите, что в нашем доме на этой неделе не было чужих.Только свои.

— Это серьезно, — согласился Дронго. — Значит, в моментсмерти Виктора на вашей даче было двое охранников и садовник. И вы убеждены,что ни один из них не мог взять эти фотографии.

— Абсолютно убежден. Охранник, который сидит у ворот, недолжен никуда отлучаться. У него даже будка туалета рядом поставлена. Он обязанбыть постоянно на своем месте. А Саша отправился помогать Акопу. Именно поэтомурядом со мной никого не оказалось в тот момент, когда я разговаривал сВиктором.

— Тогда перечислите мне своих родственников, которые в этотмомент находились в вашем доме, — попросил Дронго.

— Моя мать, — ответил Горбовский, — жена, брат, дочь, сын,няня дочери и супруга моего брата. Больше никого. Только учтите, что моейдочери семь лет и вряд ли она стала бы доставать фотографии из кармана убитогомужчины.

— Значит, если исключить вашу дочь и обслуживающий персонал,на даче в момент смерти Виктора было еще шесть человек?

— Шесть, — вздохнул Горбовский, — и кто-то из них видел моюстычку с шантажистом. Затем, когда я ушел, этот человек достал фотографию изкармана убитого и прислал мне это страшное письмо. Вы понимаете мое положение?Я вынужден подозревать кого-то из самых близких мне людей. Ну кто может меняшантажировать?

Моя мать? Мой брат? Жена? Сын? Это же с ума можно сойти.Жить не хочется. Я даже не знаю, как мне реагировать на подобное письмо.Сегодня истекает третий день. Я за эти дни столько передумал. И принял решениеприйти к вам. Мне не денег жалко, один миллион я соберу. Мне нужно знать, ктоиз моих близких на такой шантаж пошел. Я ведь теперь никому из них не доверяю.Просто с ума схожу.

— Вы сказали, что в доме было шесть взрослых людей, —напомнил Дронго, — ваша мать, жена, брат, его супруга и ваш сын. Итого пятеро.А шестая была няня вашей дочери. Она ведь не является вашей родственницей?

— Даже ближе чем родственница, — неожиданно произнесГорбовский, — ее я бы исключил из этого списка.

— Как это исключили? — не поверил услышанному Дронго. —Остальных бы оставили, а ее исключили? Погодите, но она ведь не вашародственница… Хотя вы сказали «даже ближе». Неужели она ваша любовница?

— Я не люблю этого слова, — признался Горбовский, — но этона самом деле так. Ей тридцать два года, и она только недавно вернулась изФранции. Совершенно потрясающая женщина. Так получилось, что мы стали близки. Японимаю, как это некрасиво, но ничего не мог с собой поделать. Знаете, почемубы я ее исключил?

— Потому, что на снимках она была с вами? — неожиданноответил Дронго.

Горбовский вздрогнул. Изумленно взглянул на Дронго.

— Да, да, — кивнул Роман Андреевич, — все верно. Поэтому ябы ее сразу исключил. Зачем ей похищать фотографии, которые ее же икомпрометируют? Если бы она захотела меня шантажировать, то могла бы и безвсяких фотографий все рассказать. Но тогда ей пришлось бы уйти из дома.

— С миллионом долларов она вполне может это сделать, —невозмутимо заметил Дронго.

— Что? — изумленно спросил Горбовский. — Вы думаете, этоона? Вы ее подозреваете? Но она могла и раньше…

— Раньше у нее не было доказательств, — возразил Дронго, —но самое важное даже не в этих фотографиях. Присылая их вам, неизвестныйшантажист хотел подчеркнуть, что видел вашу стычку с Виктором. В данном случаеречь идет совсем не о фотографиях, а об убийстве человека.

— О чем вы говорите? — простонал Горбовский. — Неужели этоона?

— Успокойтесь, — посоветовал Дронго, — это только одно измоих предположений.