Маньяк по вызову - Елена Яковлева

А вот Нинон так не думала, да скорее всего она вообще не забивала себе голову глупыми сомнениями и по Генке тайно не вздыхала. Он первым начал оказывать ей знаки внимания, которые она принимала с ее извечной невозмутимостью. Их платонический роман продолжался до пятого курса, и, насколько я понимаю в подобных делах, Генка тогда клокотал от страсти, как переполненный чайник на сильном огне, чего нельзя было сказать о Нинон. Но замуж за него она все-таки вышла. Может, потому, что Генка был москвич, а Нинон приехала учиться откуда-то из Оренбургской губернии?

Или, как и большинство моих однокурсниц, она стремилась устроить свою семейную жизнь прежде, чем ей придется влиться в какой-нибудь дружный учительский коллектив, где — ни для кого не секрет — с мужчинами серьезная напряженка.

По крайней мере, мною, помнится, руководили именно такие резоны, иначе разве я выскочила бы за Ивана (Иван — это мой муж, уже четыре года как бывший) после полуторамесячного знакомства? Моей маме он активно не понравился, причем до такой степени, что она даже решилась на совершенно немыслимый поступок: разменяла нашу двухкомнатную квартиру. В результате этой операции ей досталась однокомнатная квартира, а нам с Ванькой комната в коммуналке с двумя соседками, старыми грымзами.

Ванька сразу прозвал коммуналку «женским общежитием», но разбавлял его своим мужским духом недолго — меньше года, на большее не хватило ни его, ни меня. Самое интересное, что мы с ним не ругались и не пускали в ход сковородок, просто он уехал в длительную командировку, да так и не вернулся. То есть вернулся, но не ко мне, про что я узнала совершенно случайно, когда позвонила к нему на работу, чтобы уточнить, скоро ли кончится затянувшаяся командировка. Признаюсь как на духу, сильного горя я не испытала, скорее уж почувствовала облегчение, ибо наш брак трудно было назвать хорошо продуманным мероприятием.

Однако официально развелись мы не сразу, а еще через два года, когда наконец руки дошли. И до сих пор в часы бессонницы я, случается, вспоминаю свое скоропостижное замужество. Странно, но на память мне всегда приходит лишь патологическая Иванова любовь к окрошке, которую он мог поглощать буквально тазиками, и его многочисленная родня, успевшая у нас перегостить буквально поголовно всего лишь за какой-то год с небольшим. Если это кому-то интересно, то за четыре года, прошедшие с нашего развода, Ивана я не видела ни разу. Тем удивительнее выглядит тот факт, что одна из его племянниц упорно продолжает присылать мне поздравительные открытки на Новый год и Восьмое марта. Выводит круглым детским почерком: «Дорогая тетя Женя», а подписывается «Светик». Трогательно до слез, честное слово!

Но вернемся к Нинон. После института наши дорожки разошлись, очень долго мы с ней вообще не виделись, а до меня долетали только кое-какие сплетни о ней и ее законном супруге Генке Поварове, который, как выяснилось впоследствии, оказался не только записным красавцем, но и весьма разворотливым мужичком. В отличие от прочих сокурсников и сокурсниц (и меня в том числе), Генка счастливо избежал печальной участи школьного учителя иностранного языка, устроившись переводчиком в крупную американскую нефтяную фирму, в коей так преуспел, что вскоре оказался в Швеции. Почему именно в Швеции, не знаю, но Нинон уехала с ним, и с тех пор от нее не было ни слуху ни духу.

По крайней мере до позапрошлой зимы, когда я неожиданно столкнулась с ней возле метро «Чистые пруды». Я тогда еще работала в техникуме и с трудом сводила концы с концами, и помнится, возвращалась со службы, полная тяжких раздумий на тему, как дотянуть до очередной зарплаты, а тут… — Нинон, да еще какая Нинон! Благоухающая дорогими духами, в норковой шубе до пят и модельных туфельках на высоких каблуках (это в мороз-то!), она нетерпеливо переминалась с ноги на ногу и вглядывалась в туманную даль. Я ее окликнула, и Нинон вполне искренне мне обрадовалась. Общались мы пять минут от силы, и за это непродолжительное время я успела узнать, что Нинон в Швеции надоело, а потому она вернулась в Москву, а ее муж Генка пока еще в Стокгольме. Кроме того, мы успели обменяться телефонами, а потом чуть в стороне остановился синий «Мерседес» с тонированными стеклами, и Нинон, торопливо со мной попрощавшись, грациозно нырнула в него.

С тех пор я пару раз ей звонила, но общалась исключительно с автоответчиком, сама же Нинон на связь со мной не выходила. И вот теперь она решила меня разыскать, выбрав для этого не самое лучшее время.

Я, конечно, опешила:

— Нинон, какими судьбами?

— Еле нашла твой телефон, — пожаловалась Нинон, — такая рассеянная стала, просто кошмар. Вот до чего стрессы доводят!

Ссылка на стрессы из уст Нинон звучала как-то странно, сильные эмоции это не из ее репертуара. И все-таки я поинтересовалась:

— А что у тебя случилось?

Телефонные провода услужливо донесли до меня протяжный вздох:

— Да как тебе сказать… В общем-то ничего особенного, дела житейские. Короче говоря, мы с Генкой расходимся…

— Что? — Сама не пойму, почему эта новость меня так поразила. Подумаешь, редкость какая — развод, достаточно вспомнить мою историю.

— Ну да, расходимся, — отозвалась Нинон, — у нас уже давно нелады, честно говоря, поэтому мы и разъехались, а на днях он мне позвонил и сказал, что нам нужно наконец определиться. Да все к тому шло…

Ну вот, не я одна такая несчастная, всеми брошенная, оказывается. Мне вдруг безумно захотелось поделиться с Нинон своими горестями, но я вовремя заметила, что дверь в комнату соседки чуть-чуть приоткрыта. Она там сидит в своей стародевичьей светелке и запоминает каждое слово. То-то обрадуется, когда выяснится, что мой любовник — единственный мужчина, время от времени переступавший порог нашего «женского общежития», — женат и имеет ребенка, точнее, даже без пяти минут двух. Пришлось мне стиснуть зубы. И что за жизнь такая, даже не поплачешься подруге юности.

Итак, пожаловаться Нинон на свою горькую участь мне не удалось, и я ограничилась тем, что ей посочувствовала.

— Да ладно, все пройдет, — Нинон продемонстрировала наконец свое знаменитое спокойствие, — ты лучше скажи мне, у тебя есть свободное время?

— В каком смысле? — Я немного растерялась. — Вообще-то сейчас у меня его столько, что просто девать некуда.

— Вот и отлично! — обрадовалась Нинон. — Тогда приезжай ко мне на дачу. Погода отличная, речка, лес, да и мне веселее… А то у нас тут вроде маньяк какой-то объявился, одной страшновато.

— Маньяк? — Я задумчиво почесала затылок.

Нинон поспешила развеять мои опасения:

— Да, может, еще и не маньяк, мало ли что народ наговорит…

Она думала, я испугаюсь этого маньяка, а мне, если на то пошло, после моих сегодняшних злоключений уже сам черт был не страшен. Наверное, так и становятся фаталистами.

Словом, я согласилась без долгих раздумий, а Нинон мне подробно объяснила, как добраться до ее дачи в Дроздовке, в уютный уголок с лесом, речкой, свежим воздухом и маньяком, и перечислила наиболее удобные электрички.